Как известно, в 1920-1930-е годы вирус радикального национализма и нацизма поразил многие страны Европы. Разгром гитлеровской Германии и её союзников в 1945 году и последующее разделение Европы на советскую и западную сферы влияния сделало невозможным серьезное проявление нацистских настроений в странах Восточной Европы, оказавшихся в сфере влияния СССР. Распад Организации Варшавского Договора и прекращение существования СССР в декабре 1991 года, напротив, сделали возможным не только отрицание проводимой в СССР и Восточной Европе после 1945 года политики осуждения нацизма и фашизма, но и постепенное укрепление во власти новых политических сил, которые открыто выступали за пересмотр итогов Второй мировой войны.
В Латвии новый подход к оценке итогов Второй мировой войны проявился уже 4 мая 1990 года, когда Верховный Совет (ВС) тогда еще существовавшей Латвийской ССР принял Декларацию о восстановлении независимости Латвийской Республики. В этом документе ВС объявил, что (цитата) «Ультимативная нота сталинского правительства СССР того времени, врученная 16 июня 1940 года правительству Латвийской Республики с требованием смены правительства, и вооруженная агрессия СССР 17 июня 1940 года должны быть квалифицированы как международное преступление, результатом которого явилась оккупация Латвии и ликвидация суверенной государственной власти Латвийской Республики». И далее (цитата): «Включение Латвийской Республики в состав Советского Союза с точки зрения международного права не имеет силы, и Латвийская Республика как субъект международного права существует de jure до настоящего времени, что признают более 50 государств мира».
Эти тезисы прямо противоречили действовавшему с 1940 по 4 мая 1990 года международному праву. Международное право никогда не оценивало перемены 1940 года в Латвии как агрессию и оккупацию. Откровенным вымыслом являлся и тезис о том, что «Включение Латвийской Республики в состав Советского Союза с точки зрения международного права не имеет силы, и Латвийская Республика как субъект международного права существует de jure до настоящего времени, что признают более 50 государств мира».
Действительно, страны так называемого «коллективного Запада», в том числе и на уровне Европейского парламента, неоднократно делали политические заявления, основной смысл которых сводился к осуждению перемен 1940 года в республиках Прибалтики, но на уровне международного права подобного документа нет до настоящего времени. Свое объяснение этой ситуации в октябре 2001 года предложил экс-премьер и экс-глава МИД ЛР, депутат 7-го Сейма Валдис Биркавс. На дискуссии, посвященной десятилетию работы в Латвии Миссии ООН, В.Биркавс признался: «Мы поняли, что лучше не требовать в ООН признания факта оккупации. Дело в том, что среди членов ООН половина стран – сами бывшие оккупанты, а половина – бывшие оккупированные государства. И если будет голосование по вопросу Латвии, то скорее всего голоса разделятся поровну. Нейтральный же результат будет истолкован как отрицательный. Вот видите, скажут нам, ООН отказалась признать факт оккупации Латвии. Поэтому сегодня с таким вопросом нам выходить не стоит»1.
Следует сказать, что идеология текста Декларации от 4 мая 1990 года была полностью заимствована у обосновавшейся на Западе латышской эмиграции. Пройденный этой эмиграцией путь схематично можно отобразить следующим образом: сначала поддержка авторитарного и этнократического режима К.Ульманиса, затем сотрудничество с нацистами в годы Второй Мировой войны, потом бегство на Запад и пропаганда на Западе тезиса о так называемой «оккупации» Латвии в 1940 году при одновременном стремлении скрыть свои преступления в годы войны, и, наконец, возвращение в Латвию после 1991 года, возобновление идеологии и практики режима К.Ульманиса по строительству «латышской Латвии» и попытка реабилитировать свои «подвиги» при нацистах.
В 1990 году ни одно государство мира не отреагировало на принятую Верховным Советом ЛССР Декларацию. Но после обретения независимости де-юре в августе-сентябре 1991 года эта Декларация для нового политического руководства ЛР стала правовой основой для дальнейшего отрицания советского историко-культурного наследия и формирования новой политики исторической памяти, направленной на осуждение роли Красной Армии в освобождении Латвии от нацизма и политическую и историко-культурную реабилитацию Латышского добровольческого легиона Ваффен СС.
Уже 16 марта 1995 года на Братском кладбище в Риге у памятника Матери-Латвии был торжественно перезахоронен бывший генеральный инспектор Латышского добровольческого легиона СС Рудольф Бангерскис. И уже 1990-е годы во многих местах Латвии стали устанавливаться памятные знаки в честь бывших легионеров Ваффен СС и так называемых «национальных партизан».
Одновременно, в Лиепае, Елгаве и других местах, были снесены советские памятники Красной Армии и местным жителям-антифашистам. По всей Латвии прокатилась волна переименования советских названий улиц в городах и поселках. И одновременно в жизнь стала активно проводиться политика мемориализации деятельности Латышского добровольческого легиона СС и «национальных партизан».
В 1996 и 1998 годах сейм Латвии принял два документа, которые закрепили курс на отказ от дружбы и сотрудничества с Россией и пересмотр итогов Второй мировой войны.
22 августа 1996 года была принята Декларация «Об осуждении осуществлявшегося в Латвии тоталитарного коммунистического режима Союза Советских Социалистических Республик» (в данном документе утверждается, что Латвия была оккупирована в период с 17 июня 1940 года по 21 августа 1991 года2) и 29 октября 1998 года была принята Декларация о латышских легионерах во Второй мировой войне3, закрепившая новое понимание роли латышских легионеров в войне на стороне нацистской Германии.
Курс на героизацию Латышского добровольческого легиона СС наиболее отчетливо сформировался во время второго президентского срока В. Вике-Фрейберги (2003-2007). Став в 1999 году президентом Латвийской Республики, В. Вике-Фрейберга начала активную пропагандистскую кампанию за международное осуждение «двух оккупаций» Латвии и начало пересмотра итогов Второй Мировой войны. В теоретическом виде этот курс был изложен в книге «История Латвии. ХХ век».
По сути, речь шла о том, чтобы международное сообщество не только приняло тезис о «советской оккупации» 1940 года, но и осудило ее, а также, чтобы международное сообщество согласилось с тем, что Советский Союз несет такую же ответственность за развязывание Второй Мировой войны, как и гитлеровская Германия.
Одновременно новая историческая концепция должна была показать, что жители Латвии, по тем или иным причинам поступившие на службу в полицейские батальоны или Латышский добровольческий легион СС, на самом деле не только не имели ничего общего с нацизмом и фашизмом, а, более того, боролись за восстановление государственной независимости Латвии. То, что это происходило в составе вооруженных сил фашистской Германии, не так уж и важно, другой же возможности не было.
Для лучшего восприятия этой концепции был сформирован миф о том, что при немцах латышам жилось хорошо, в отличие от 1940-го года, когда у власти якобы были русские и когда жить было фактически невозможно; что немцы были воспитанными и культурными, а русские солдаты были грубыми, грязными и вечно пьяными.
Так было сформировано историческое обоснование для политической реабилитации и непривлечения к ответственности латвийских коллаборационистов и нацистских военных преступников. И так вывод о том, что если бы не победа Красной Армии, то сегодня не было бы ни латышского народа, ни свободной и независимой Латвии, не просто отошел на второй план, а вообще исчез из аргументации тех историков, которые обслуживали эту концепцию.
Решение правительства Эстонии демонтировать в апреле 2007 года памятник «Бронзовому Алеше» в Таллине и жестокое подавление полицией протеста против этой совершенной под покровом ночи варварской акции со стороны части населения страны, как рускоязычного, так и эстоноязычного, встретило полное одобрение в большинстве латышских СМИ.
Более того, латышские журналисты стали активно обсуждать вопрос, а когда же Латвия поступит по примеру Таллина. Особо показательными в этом смысле стали публикации в журнале «Nedēļa», на обложку номера от 7 мая (№ 19) которого были помещены фотография таллинского «Бронзового Алеши» и вопрос «Алеша, как ты думаешь, когда Рига пойдет по следам Таллина?»4
«Сегодня в Латвии насчитывается около 250 памятников и памятных знаков, которые напоминают о Советской Армии и боевых действиях в годы Второй Мировой войны. Всем им можно присвоить статус Таллинского «Алеши». Это значит, что их снос или перемещение может вызвать недовольство как со стороны России, так и со стороны живущих в Латвии русскоязычных», – писал Элмарс Барканс в опубликованной в журнале «Nedēļa» статье «Монументы красноармейцам живут и побеждают».
«Большая часть этих памятников не включена в списки охраняемых государством», а это значит, что уход за ними возложен на плечи местных самоуправлений, – приводит далее журнал слова заместителя руководителя Государственной инспекции по охране памятников культуры Яниса Асариса. «Теоретически, пока не заключен договор между Латвией и Россией о местах захоронений, имеется возможность преобразовать какое-то Братское кладбище, например, провести перезахоронение… И самоуправления могут принять решения по памятнику, который не находится под защитой государства, о его демонтаже или переносе. Это относится к многим (памятникам), которые в настоящее время «включены» в среду большинства городов, например, к памятнику Освободителям Лиепаи, комплексу «Вечный огонь», установленному в свое время в Даугавпилсе, или к монументу Освободителям в Пардаугаве, а также к другим. У самоуправлений имеются все права эти памятники снести или перенести» в другое место.
И призыв этот был услышан. Причем, как оказалось, задолго до апрельских событий в Эстонии. Так, самоуправление города Бауски еще в начале 2007 года приняло решение перенести памятник советским воинам из центра города на Братское кладбище. 9 августа работы по демонтажу памятного камня, на котором выбита надпись «1944. 14. IX Освободителям города Бауска», были начаты несмотря на протесты местных жителей5.
Свой, отличающийся от эстонского, и поистине изуверский подход к «сохранению» памяти о войне изобрело самоуправление Саласпилса, города, рядом с которым расположены бывший Саласпилсский концентрационный лагерь, а ныне – Саласпилсский мемориальный комплекс, и бывший Саласпилсский лагерь для пленных красноармейцев. Причем, мэр Саласпилса Юрис Путниньш, как и самоуправление Бауски, объявил войну памяти о войне задолго до событий апреля 2007 года в Эстонии.
Начал он с решения построить коттеджный поселок на территории бывшего концлагеря для пленных красноармейцев. В годы войны в этом лагере погибло 47 400 (по другим данным – 46 400) солдат Красной Армии, и новый коттеджный поселок возводился в прямом смысле на человеческих костях.
А в июне 2007 года, когда самоуправление Саласпилса объявило конкурс на замещение вакантной должности директора Саласпилсского мемориального комплекса, скандальную известность получил еще один способ борьбы с памятью о трагедии Второй Мировой войны. Как оказалось, в основу профессиональных требований к кандидату на должность директора было положено требование претворять в жизнь высказанный в книге «История Латвии. ХХ век» вывод официальных историков о том, что Саласпилсский концентрационный лагерь не являлся лагерем смерти и что Саласпилсский лагерь должен быть местом, напоминающим о преступлениях двух тоталитарных режимов – нацистского и советского. Именно такая трактовка истории Саласпилсского концлагеря уже с 2005 года тиражируется и в путеводителе по Саласпилсскому мемориальному комплексу6.
Говоря о борьбе с советскими памятниками на территории Латвии, нельзя обойти вниманием и вопрос о Памятнике Освободителям Риги и Латвии от немецко-фашистских захватчиков в Парке Победы в Риге. И министр обороны Латвии Артис Пабрикс, и целый ряд латышских радикалов неоднократно оскорбительно высказывались об этом памятнике. Сейм Латвии даже рассматривал предложение установить рядом с памятником поясняющие таблички в духе официально принятой ныне интерпретации истории Латвии.
Принятая сегодня в Латвии государственная идеология, основывающаяся на тезисе об оккупации Латвии с 1940 по 1991 год и политике обеления Латышского добровольческого легиона Ваффен СС, создает правовые условия для политической реабилитации нацизма и фашизма. Эта идеология не только делает невозможной интеграцию латвийского общества, но и представляет собой серьезную угрозу для будущего независимого Латвийского государства.
К сожалению, все основные тезисы этой идеологии в очередной раз нашли свое выражение в опубликованном 7 мая совместном заявлении президентов Латвии, Эстонии и Литвы Эгилса Левитса, Керсти Кальюлайд и Литвы Гитанаса Науседы, принятом в связи с 75-й годовщиной окончания войны в Европе7.
«В целом легион – национальная трагедия.., – считает политолог Илзе Островска. – Но как случилась героизация? При ломке устоявшегося порядка всегда встает вопрос о конструировании новой идентичности. И что же делать, если чуть ли не со времен битвы при Сауле (условно говоря) латыши никого не победили, а каждому народу нужна своя геройская страница, связанная с военной историей. Но связав ее со стороной, проигравшей войну (притом с идеологией, которую осуждает весь цивилизованный мир), политики допустили грубейшую ошибку, если не провокацию»8.
В 1995 году с этим мнением был согласен и доктор исторических наук, профессор историко-философского факультета Латвийского университета Айварс Странга. «Сейчас так называемые «национальные партизаны», воевавшие на стороне фашистской Германии, утверждают, что они боролись за независимость Латвии. Насколько обоснованны эти утверждения с исторической точки зрения», – спросил его корреспондент газеты «СМ-сегодня». И А.Странга ответил: «Такие заявления, мягко говоря, не имеют никакой основы. Повторюсь: латыши при фашистской Германии могли выполнять только роль рабов, ни о какой независимости не могло быть и речи. Латвии просто не было бы, был бы Остланд. И Гитлер своих намерений не скрывал… Руководители легиона, полковники, генералы СС – все понимали, знали, кому служат. Они были военными преступниками»9.
Некоторые выводы
- Важнейшее значение для сохранения исторической правды о Великой Отечественной войне имеют программы обучения в средней и высшей школе. Общеобразовательной школы с русским языком обучения, история которой в Латвии началась в 1789 году, сегодня больше нет. Средняя и высшая школы Латвии в идеологическом плане сегодня полностью подчинены антироссийской и пронацистской идеологии государства.
- Возможности печатных и электронных СМИ, особенно для русской общины, быстро сокращаются. Это прямо сказывается на возможностях русской общины защищать правду о Великой Отечественной войне.
- В Латвии происходит последовательное усиление милитаризации общественного пространства. Органы судебной власти все чаще принимают не правовые, а политические решения. Идет наступление на свободу слова и свободу собраний. На деятельность Русского союза Латвии, единственной правозащитной политической партии Латвии, оказывается постоянное давление. В политических интересах существующего этнократического политического режима, т.е. против демократии, действуют такие институты, как Языковая инспекция, Служба государственной безопасности, Бюро по защите Конституции и др.
- Пересмотр итогов Второй мировой войны сегодня поддерживает меньшинство населения Латвии, и это преимущественно латыши. Историческую правду о Великой Отечественной войне до сих пор поддерживает большая часть русскоязычного населения страны, а также та часть латышского народа, которая родственными узами связана с воинами бывшего 130-го Латышского стрелкового корпуса Красной Армии. Таким образом, на стороне исторической правды до сих пор остается большая часть населения страны.
- Политика России по защите исторической памяти о Великой Отечественной войне в Латвии, как и в других республиках Прибалтики, не является эффективной. В отстаивании своих национальных интересов, включая историческую правду о войне, Россия до настоящего времени не использует такой инструмент, как оценка выборов в любые органы власти Латвии после 18 марта 1990 года, как невсеобщих и, соответственно, проводимых в условиях «долговременного дефицита демократии» (оценка ПАСЕ от 8 ноября 2002 года).
Виктор Гущин,
кандидат исторических наук,
директор Балтийского центра исторических и социально-политических исследований
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Абик Элкин. 10 лет без права передышки. Почему Латвия не требует в ООН признания оккупации? – «Вести сегодня», 2001, 19 октября.
2 https://www.saeima.lv/arhivs/8_saeima/deklarac_kr.htm
3 Deklarācija par latviešu leģionāriem Otrajā pasaules karā. https://www.vestnesis.lv/ta/id/218706; См. также: Инесис Фелдманис, Карлис Кангерис. О латышском добровольческом легионе СС. https://www.mfa.gov.lv/ru/informacionnye-materialy-i-dokumenty/publikacii-v-presse/36972-o-latyshskom-dobrovolcheskom-legione-ss
4 Barkāns Elmārs. «Sarkanarmiešu monumenti dzīvo un uzvar». – «Nedēļa», N19, 7. maijs 2007. g.
5 Антоненко Оксана. В Бауске втихаря переносят памятник. – «Телеграф», № 155 (1449), 13 августа 2007 года.
6 Харланова Инна. Коттеджи на… костях. – «Час», 25 июня 2007 года.
7 Чтим самопожертвование солдат, но напоминаем о полувековой власти коммунистов. Заявление президентов стран Балтии насчет 8 мая. https://rus.delfi.lv/news/daily/latvia/chtim-samopozhertvovanie-soldat-no-napominaem-o-poluvekovoj-vlasti-kommunistov-zayavlenie-prezidentov-stran-baltii-naschet-8-maya.d?id=52116421
8 Слюсарева Елена. «16 марта – ошибка политтехнологов». Почему День легионера стал национальным событием? Свои видение излагает политолог Илзе Островска. – «Вести сегодня», 7 апреля 2006 года.
9 Абик Элкин. «СМ-сегодня», 8 апреля 1995 года.
