M. Каллистратов стал депутатом от «Старообрядческого списка» (в довоенной Латвии русские политики на выборах выступали в нескольких списках, в том числе сформированных и по конфессиональному признаку). Став парламентарием, М. Каллистратов целенаправленно и неустанно защищал не только интересы староверов, но и всех русских латвийцев. В  своей первой парламентской речи он  подчеркнул как свою приверженность идее мирного сосуществования народов, так и лояльность старообрядцев Латвийскому государству.  Главными в депутатской деятельности М.Каллистратова являлись аграрный вопрос и проблемы русской школы. И это неудивительно. Ведь основу его электората составляли малоземельные и малограмотные латгальские крестьяне крестьяне. В начале 1920-х годов только  42% русских латвийцев умели читать. Еще хуже обстояли дела в Латгалии. Поэтому М.Каллистратов неоднократно поднимал вопрос о расширении сети русских школ. На протяжении всей своей депутатской деятельности он выступал против попыток пересмотра закона о школьной автономии, принятого Народным советом в 1919 году и гарантировавшего национальным меньшинствам право получения основного и среднего образования на родном языке.

К концу работы 1-го Сейма авторитет M.Каллистратова в русских кругах заметно вырос. М. Каллистратов принадлежал к числу людей, стремившихся идти в ногу со временем. Своим поведением он ломал стереотипы о старообрядцах как о людях, замкнувшихся в своём кругу и неприемлющих новаций. Он отказался от традиционной для старообрядцев бороды, из-за чего неоднократно слышал упрёки от братьев по вере. Уже в начале 1920-х годов он одним из первых перешёл на новую русскую орфографию, что было в то время редкостью. Не отличаясь чрезмерной религиозностью, М.Каллистратов неустанно отстаивал не только интересы своей конфессии, но и православной церкви. Например, он выступил против отчуждения Рижского православного Алексеевского монастыря и передачи его католикам, а также против сноса  православной часовни на Привокзальной площади в 1925 году. Он снискал себе уважение и признание как неустанный защитник и меценат Рижского театра Русской драмы.

На выборах во 2-й Сейм М.Каллистратов был уже бесспорным лидером «Старообрядческого списка». Вновь заняв депутатское кресло он действует смелее и увереннее. Вместе с тем на фоне парламентской деятельности  архиепископа Иоанна Поммера, Каллистратов несколько поблек, но в старообрядческих кругах по-прежнему задавал тон. Депутата беспокоило правовое положение русского населения, он критиковал новую тактику правых партий, выразившуюся в лозунге «без меньшинств!», полагая, что он ставит последние в положение граждан второго сорта, тормозит развитие демократии в Латвии. Вместе с другими меньшинственными депутами М.Каллистратов безуспешно добивался принятия закона о культурно-национальной автономии. Политические симпатии  русского депутата отчетливо проявились в 1927 году, когда у власти оказалось «левое правительство» М.Скуениекса. Это было единственное в истории довоенной Латвии правительство, сформированное левыми партиями. Позиции русских депутатов в отношении  упомянутого правительства разделились. M.Каллистратов оказался среди тех, кто поддерживал это правительство вплоть до его падения в декабре 1927 года. Однако М.Каллистратов вынужден был признать, что и «левое правительство» не оправдало надежд. Но, если перед нами те, кто всегда противодействуют осуществлению элементарных требований русского населения, и те, кто обязуются не делить людей по национальностям и при известном давлении идут на некоторые уступки, —  то русские депутаты должны поддерживать последних. Однако, это не означало, что М. Каллистратов был близок левым партиям, в чем его упрекали политические конкуренты. В популярной русской газете «Сегодня» он писал, что русское население не хочет видеть в Латвии коммунистических экспериментов,  однако, правые партии, любящие кричать о коммунистической опасности, ничего не предпринимают, чтобы не допустить рост недовольства среди неимущих слоёв русского населения. («Сегодня», 1927, 30 ноября.).

По ряду вопросов позиция М. Калистратова не совпадала  и с позицией его коллеги, депутата-старообрядца профессора И.Юпатова. В августе 1928 года на «Вселатвийском старообрядческом съезде» произошёл раскол. Сторонники «правого крыла» (Степан Кириллов, Иван Юпатов, Иван Заволоко и др.), увидев, что оказались в меньшинстве, покинули съезд. На выборах в 3-й Сейм старообрядцы были представлены двумя списками. М.Каллистратов возглавил «левых старообрядцев», и не только сам в третий раз стал депутатом, но и помог в этом другу своей юности Григорию Елисееву. От «правых старообрядцев» депутатом стал Степан Кирилов.

Но пальма первенства среди депутатов-старообрядцеа по-прежнему оставалась за M.Каллистратовым – легким на подъем, готовым отправиться в самые отдаленные уголки Латгалии, чтобы терпеливо выслушать крестьянские жалобы, делом или советом помочь своим избирателям.  Такое поведение депутата в то время многим не нравилось, особенно коллегам по Сейму, полагавшим, что в их обязанности входит лишь в участие заседаниях Сейма и работа в его комиссиях. Каллистратова упрекали в популизме. Но в реальной обстановке тех лет, при наличии широкого слоя малообразованного, неразбирающегося в политике населения (а это был основной электорат Каллистратова),  его популизм помогал преодолевать брешь, разделявшую народ и власть.

Современники по-разному относились к Каллистратову. Например, известный  русский журналист и педагог Генрих Гроссен, уже после войны, в эмиграции в Швейцарии, нелестно отзывался о нем. По его мнению, это был «типичный митинговый оратор из провинциального городка», мнивший себя левым и старавшийся держаться поближе к социал-демократам. (Г.Гроссен. Жизнь в Риге. — Даугава, 1994, №1: с.164). Каллистратова критиковали и социал-демократы, называвшие его истинным представителем своего времени,  не имеющим никаких определенных политических взглядов (А.Петревиц, Я.Рудзис. С кем пойти? Двинск, 1928, с. 32). В то же время газета «Сегодня», подводя итог десятилетней деятельности М.Каллистратова в Сейме, отмечала, что он «неизменно и активно выступал в защиту русских интересов во всех областях, и никакие левые или правые уклоны не могли свести его с этого пути».   («Сегодня», 1933, 25 февр.)  Несомненно одно – у M.Каллистратова была своя ниша в политике, и он её умело использовал. Отметим, что Каллистратов пережил довольно-таки заметную эволюцию в своих политических воззрениях, отойдя от промонархически настроенных ливенцев, влево,  в сторону демократии.

В 1931 году М. Калистратов в четвёртый раз был избран депутатом Сейма. В истории довоенной Латвии он был единственным  из русских политиков, удостоившихся такой чести..

Обладая богатым политическим опытом, он сознавал, какую опасность таит в себе крайний национализм. Приход к власти нацистов в Германии и появление нацистских настроений в Латвии; деятельность «Перконкрустса», проповедовавшего откровенную ксенофобию, вызывали тревогу у русского депутата. В своих статьях в прессе и в выступлениях в Сейме он апеллировал к демократии: «Мы, русские демократы, в данный момент, когда фашистская организация («Перконкрустс» — примеч.Т.Ф.) поднимает голову должны быть с теми, кто за демократию» (“Сегодня”, 1933, 12 авг.). Чуть позже он заявил, что ему неприемлемы расизм и нетерпимость к инакомыслию («Сегодня», 1933, 22 авг.) В ходе чрезвычайной сессии Сейма 22 – 23 августа 1933 года, когда обсуждался вопрос о запрете деятельности организации «Перконкрустс», Каллистратов выступил против попыток поставить на одну доску «Перконкрустс» и социал-демократическую молодёжную организацию «Рабочий страж и спорт»(«Сегодня», 1933, 24 авг.).

Судьбоносными для 4-го Сейма (и латвийской демократии в целом) сстали дебаты  вокруг необходимости пересмотра Сатверсме в 1933-34 годах, свидетельствовавшие о  нестабильности политической системы и кризисе доверия к принципам парламентской демократии. В ходе прений М.Каллистратов снова продемонстрировал свою приверженность демократии.  Страна ждет разумной и справедливой власти, — отмечал депутат, — а не только сильной власти. Меньшинства, в т.ч. и русские, должны подумать, не придет ли за сильной властью власть несправедливая («Сегодня», 1933, 8 ноября). Ясно одно – Каллистратов не собирался уходить с политической сцены и готовился к новым выборам в Сейм. В апреле 1933 года он создал свою партию – Русскую трудовую крестьянскую партию. Однако государственный переворот 15 мая 1934 года прервал демократическое развитие страны, ликвидировал парламентский строй и его непременный атрибут  — политические партии.

Установление авторитарного режима  Карлиса Улманиса  явилось концом карьеры для большинства латвийских политиков, в том числе и  Каллистратова. Хотя бывший депутат и поспешил приветствовать новую власть, это не спасло его от опалы. Диктаторский режим обвинил М.Калистратова в том, что будучи депутатом Сейма, он проводил враждебную Латвийскому  государству агитацию, собирал вокруг себя левонастроенные элементы. 8 июня 1934 года его арестовали и поместили в Лиепайский лагерь (вместе с ним там оказался 21 бывший парламентарий). 29 марта 1935 года  M.Калистратова освободили, но он должен был подписаться под обязательством  об отказе от политической деятельности. 

Как бывший депутат М. Каллистратов получил приличную пенсию. Но обеспеченная, спокойная и размеренная жизнь не приносила ему удовлетворения. Из архивных материалов Министерства внутренних дел видно, что за бывшим политиком осуществлялся полицейский надзор. Из этих же источников видно, что Каллистратов продолжал встречаться со своими единомышленниками и в разговорах критиковал существующую власть.

С недобрыми предчувствиями бывший русский депутат воспринял потерю Латвией независимости и ее инкорпорацию в состав СССР. Предчувствия его не обманули. 9 октября 1940 года по постановлению Даугавпилсского городского отделения НКГБ Каллистратов, известный как защитник интересов русского населения Латвии, был арестован..  О последних месяцах его жизни сохранились лишь фрагментарные сведения. Из них видно, что М.Каллистратова обвиняли в том, что во время гражданской войны в России он был офицером  в белой армии и якобы участвовал в  расправах  над пленными красноармейцами и сторонниками советской власти. М. Каллистратову инкриминировалось, что будучи депутатом Сейма  он входил в буржуазные группировки, и тем самым «предавал интересы трудового народа», а также  являлся организатором «контрреволюционной партии». В ходе «следствия» М. Каллистратов не отрицал, что добровольно вступил в белую армию, но остальные обвинения не признал. Окончательное решение по данному делу должно было принять Особое совещание Народного комиссариата внутренних дел СССР, однако сделать это оно не успело.  22 июня 1941 года началась война. Немцкие войска стремительно приближались к Даугавпилсу. Покидая город, чекисты расстреляли большую часть заключённых Даугавпилсской тюрьмы, в их числе и Мелетия Архиповича Каллистратова. Так, в возрасте 45 лет, оборвалась жизнь одного из самых известных русских политических деятелей Латвии.

Литература

Кузнецов С. Русское меньшинство в политической жизни Латвии (1919–1934). — В кн.: Русские Прибалтики. Механизм культурной интеграции (до 1940 г.).  — Вильнюс, 1997, с. 168–179.

Фейгмане Т. Русские в довоенной Латвии. — Рига: Балтийский русский институт, 2000, с. 16–171.

Фейгмане Т. Депутаты – старообрядцы в Латвийском Сейме. — В кн.: Русские в Латвии. —  Рига, 2002, вып. 3, с. 183–204.

Статья опубликована в сборнике «Личность и демократия». — Методическое пособие по истории Латвии. – Рига, 2005.