В некотором государстве живет значительное национальное меньшинство, которое является частью народа соседнего государства — смертельного врага нашего. Это меньшинство, разумеется, находится в информационном поле своей этнической Родины и потому априори нелояльно.
Националисты не стесняются называть его «пятой колонной». Значительная его часть имеет гражданство страны проживания и голосует за свою этническую партию. Эта партия находится в безнадежной оппозиции в парламенте, но пребывает у власти в муниципалитетах, где меньшинство превалирует. Впрочем, часть этого меньшинства не имеет гражданства из принципиальных соображений, хотя процедура его получения легка. Никакого другого гражданства эти люди тоже не имеют, у них специфические документы.
Знакомая картина, правда? Но я сейчас пишу не о русских Латвии, а об арабах Израиля. Очевидная общность политических проблем израильских арабов и латвийских русских заставляла меня расспрашива
ть израильских друзей о положении своих соседей, но толкового ответа получить не удавалось. Друзья знали, что арабы хитры, опасны и очень любят жаловаться на жизнь иностранцам, хотя живут куда лучше своих соплеменников в арабском мире. Больше никакие подробности их не интересовали.
Меня, конечно, огорчало столь агрессивное отсутствие интереса к жизни соседей. Но удивляться нечему — так устроены люди. Попробуйте расспросить латышей из какого-нибудь мононационального городка о русских проблемах Латвии, и вы получите аналогичные ответы.
Но вот мне довелось познакомиться с чиновниками израильского министерства образования и узнать, как и чему учат в школе тамошних арабов. Я был поражен, насколько подходы к решению проблем расходятся с отечественными.
Для начала разберемся с предметом изучения. Когда мы говорим о русских Латвии, то разумно иметь в виду всех людей с родным русским языком — у них проблемы одинаковы. В израильском случае надо, наоборот, разделять.
Арабы составляют более 20% из 8-миллионного населения страны. Но нас интересуют только арабы-мусульмане — это примерно 84% арабского населения. Две другие группы, численно примерно равные — друзы и арабы-христиане — выпадают из аналогии с Латвией и потому нам менее интересны.
Друзы — это специфическая религия, очень давно отделившаяся от традиционного ислама. Друзы говорят по-арабски и ничем генетически от арабов не отличаются, но назвать друза арабом столь же опрометчиво, как хорвата сербом, хотя и в этом случае язык один. Суть друзской религии известна только жрецам, от паствы она скрывается. Зато их этика подразумевает преданность существующей власти. В нашем случае — израильской. Друзы отчаянные патриоты, стремятся к карьере в армии или других силовых структурах.
Арабы-христиане в массе своей достаточно критически относятся к существованию Израиля. Но они и не считают себя частью палестинского народа. Их доля в населении страны постоянно уменьшается — и из-за небольшой рождаемости по сравнению с остальными очень плодовитыми израильтянами, и из-за значительной эмиграции: это люди западной ментальности, которым неуютно на кипящем Ближнем Востоке. Хороший пример — Хосам Абу Мери, уроженец соседнего Ливана, который за четверть века жизни в Латвии стал не только латышом, но и депутатом нашего Сейма.
А теперь можно говорить о системе образования. Практически все арабы учатся в государственных бесплатных арабских школах — каждая конфессия в собственных. Тенденция отдавать детей в обычные ивритские школы есть только у друзов, но и она незначительна.
В Израиле религия не отделена от государства. Поэтому в школах в соответствии с конфессией есть и религиозное образование, но его проводят не священники, а специально подготовленные учителя.
Все предметы изучаются на арабском языке с первого класса до последнего. Однако нет проблемы незнания иврита, невозможности получения высшего образования на нем, трудностей на рынке труда. Все арабские детишки уже с раннего возраста говорят и читают на иврите, хотя уроков языка не так уж много: дважды в неделю в первом и втором классе и пять раз в неделю с третьего по девятый. Есть и выпускной экзамен по ивриту — этого достаточно.
Характерно, что программу обучения арабов ивриту составляют чиновники соответствующего департамента министерства образования — этнические арабы. И преподают иврит, как правило, тоже арабы, выучившие его. Казалось бы, всегда лучше, если языку учит тот, для кого он родной. Вероятно, еврейские учителя просто не хотят идти в арабские школы. Хотя мне и назвали официальную цифру — 250 учителей-евреев работает в арабских школах. Капля в море.
Самое интересное, что школьную программу по истории, обществоведению и прочим политически чувствительным наукам для арабских школ разрабатывают в том же арабском департаменте министерства специалисты-арабы, и опять для разных религий эти программы отличаются. В то же время программы по общеобразовательным предметам просто переводятся с иврита.
Высшее образование в Израиле доступно только на иврите. Студентов-арабов 16%. Это меньше, чем их доля в населении страны. Но надо учесть и то, что образование платное и дорогое, а арабы — относительно более бедная часть населения, и то, что у евреев исторически престиж высшего образования очень высок в сравнении с другими народами, и то, что примерно пятая часть выпускников арабских школ предпочитают получать образование в арабских странах. Потом их дипломы признаются и в Израиле: это страна иммигрантов, и есть налаженная система идентификации дипломов.
Разумеется, подготовкой учителей для арабских школ Израиля занимаются израильские университеты. В них есть кафедры арабского языка и арабской истории.
Конечно, я задавал вопросы о политике интеграции. И конечно, мне отвечали, что ей уделяется в процессе воспитания огромное внимание. Что учителя арабских школ — государственные служащие, и они обязаны быть лояльны. Спрашивал я и о контактах школьников со своими ровесниками в арабском мире и в первую очередь в Палестине. Ведь Палестинская автономия расположена совсем близко от населенных арабами районов Израиля, а граница с нею для израильских арабов прозрачна. Мне отвечали, что этот вопрос не входит в компетенцию министерства.
На самом деле, конечно, с интеграцией арабов дело обстоит плохо. Статистика террористических актов говорит о том, что в них все чаще принимают участие молодые арабские граждане Израиля или его неграждане — жители Восточного Иерусалима, который Израиль аннексировал еще в 1967 году и предложил его населению свое гражданство — а оно в подавляющем большинстве от этой чести отказалось.
Это плохо. Но хорошо, что у политического класса Израиля есть понимание, что перевод 60% уроков на преподавание на иврите не снизит стремления отдельных учеников что-нибудь взорвать.
Очевидно, что весь гуманизм израильской системы образования и вообще взаимоотношений со своим потенциально нелояльным населением полностью противоположен той жесткости, которую демонстрируют в отношении к русскоязычному населению в Прибалтике. Чем же объясняется подобный либерализм?
Все очень просто. Есть реальная проблема еврейско-арабских взаимоотношений. И есть надуманная проблема русско-латышских (эстонских, литовских и т.п.).
Израильские власти и большинство населения страны понимают, что проблема существует, что своя правда есть у каждой стороны конфликта и что он в принципе неразрешим. В этом конфликте надо привыкнуть жить не только сегодня, но и через поколения. И поэтому не надо мешать людям быть самими собой. Не надо над ними издеваться без крайней необходимости.
Весь опыт истории евреев опирается на идею о том, что принадлежность к нации — ценность более высокого порядка, чем принадлежность к государству. Государства, где жили евреи, создавались и умирали, а еврейский народ оставался. И теперь, обретя государственность, Израиль разрешает своим гражданам-арабам быть частью арабского мира или палестинского народа.
В постсоветских республиках ситуация совершенно другая. Их элиты были бесконечно лояльны советской, а до того российской власти. Независимость была не выстрадана миллионами жертв, как в случае Израиля, а свалилась в руки сама. И нынешняя Россия вовсе не собирается посягать на эту независимость — в отличие от арабского мира, не смирившегося с существованием Израиля.
Чтобы компенсировать ту свою лояльность, позорную с националистической точки зрения, нужен враг: и внешний в лице России, и внутренний — в лице русскоязычного населения. Поэтому его надо третировать в рамках дискриминационного образовательного и языкового законодательства, ситуации с гражданством. Не забудем, что арабский язык в Израиле — государственный, хотя его носителей в процентном отношении меньше, чем русскоязычных в Латвии.
Отсюда рождаются глупости вроде необходимости изучения физики на латышском или запрете на курс истории России в русских школах. Отсюда бешеная злоба при упоминании о самом понятии «русского мира» — столь же естественном, как понятие «арабский» или «еврейский» мир, истерика при участии школьников в праздновании Победы или поездках в Артек. Отсюда утопическая надежда создать мононациональное государство путем игнорирования инородцев.
Меня часто упрекают, что я говорю о постсоветских республиках, как о несостоявшихся государствах. А критерий очень прост и сравнение с Израилем вполне убедительно. В несостоятельных государствах власть испытывает радость, действуя назло меньшинству, всячески стремясь отравить ему существование. Нормальным странам такая политика просто непонятна.