Отсидевшего в центральной рижской тюрьме «за деятельность против государства» доктора экономических наук, 64-летнего члена правления Русского союза Латвии Александра Гапоненко оставили под арестом еще на два месяца. Подробности — в материале Федерального агентства новостей.

Новое дело возбуждено латвийской Службой госбезопасности (СГБ — экс-полиция безопасности. — Прим. ФАН) уже по 81-й статье — «помощь иностранному государству в деятельности против Латвии». Также профессор еще с прошлого года обвиняется и по 78-й статье — «разжигание межнациональной розни».

О деле Гапоненко корреспонденту ФАН рассказывает адвокат Имма Янсоне, а главный редактор портала imhoclub.lv Юрий Алексеев и лидер движения «За родной язык» Владимир Линдерман — об уголовных делах против них самих и о том, как запугивают русских в Латвии…

Александр Гапоненко: «Я не виновен!»

За закрытыми дверями 29-го зала суда Видземского предместья Риги 21 июня с 10 часов утра журналисты, соратники, друзья Александра Гапоненко ожидали решения дальнейшей судьбы пожилого русского активиста. Особых надежд на то, что профессора, учитывая его больное сердце, выпустят на время следствия под домашний арест или подписку о невыезде, не было.

«Будем надеяться, что новое дело Бейлиса не начнется!» — успел сказать во время конвоирования в зал суда Александр Гапоненко, имея в виду самый громкий в истории дореволюционной России судебный процесс.

В 1911 году еврей Менахем Мендель Бейлис был обвинен в ритуальном убийстве 12-летнего ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского лишь на том основании, что работал неподалеку от места преступления приказчиком на заводе. Обвинение было инициировано активистами черносотенных организаций и поддержано рядом крайне правых политиков и чиновников, включая министра юстиции Российской Империи Ивана Щегловитова. Бейлис провел в тюрьме 2 года и был полностью оправдан в суде в 1913 году.

Перед судом стало известно, что для Гапоненко недавно сменившая свое название на СГБ латвийская полиция безопасности (надзирающая за деятельностью политических и общественных организаций ЛР, связанных с проблемой неграждан и русскоязычного населения) приготовила новое уголовное дело, связанное чуть ли не со шпионажем.

А что? В Москву ездил? Ездил. Во всяких конгрессах соотечественников участвовал? Участвовал. Да еще книги пишет, документальные фильмы составляет о «Латвии, которую мы потеряли». Не говоря уже о том, что является председателем прибалтийского филиала Изборского клуба, возглавляемого писателем и публицистом Александром Прохановым. Словом, отпетый еретик, по местным меркам.

А ведь он еще и 2 мая из тюрьмы обратился в письме к Проханову — за поддержкой просьбы к президенту России Владимиру Путину по поводу политического убежища в России и содействия возвращению на родину.

«Продолжаю оставаться защитником интересов русской нации в рассеянии, однако состояние здоровья и возраст не позволяют мне находиться годы в узах тюрьмы. Верю в возрождение России и еще хочу послужить ей на ниве духовной», — так обосновал в письме свою просьбу Александр Гапоненко.

С позицией, взглядами профессора, его постами в соцсети Facebook порой не соглашаются даже многие из друзей, но когда пожилого и не очень здорового человека во время предварительного следствия бросают в тюремную камеру, как какого-нибудь закоснелого рецидивиста, — это как минимум жестоко.

Впрочем, конкретные обвинения держатся в тайне: ни адвокат Гапоненко, ни сам он не вправе оглашать происходящее во время закрытых слушаний в суде, которых с 20 апреля (дня жесткого задержания профессора) было пока два, считая нынешнее. Ибо статьи, по которым обвиняется 64-летний правозащитник, связаны с деятельностью против Латвии, да еще с помощью иностранному государству в этих действиях — понятно, что речь о России, не о Великобритании же. И сроки по этим статьям немаленькие.

Спустя два часа из зала суда Александр Гапоненко вышел со словами, что сидеть ему еще 2 месяца — до следующего пересмотра условий досудебного содержания.

«Дело Бейлиса начинается полным ходом, — на ходу проговаривает Александр Гапоненко, пока его конвоируют из суда. — Меня обвиняют в том, что «я пью кровь христианских младенцев». Это приблизительно, так как я не могу раскрыть содержания [дела]. Но содержание по смыслу примерно такое. Спасибо за поддержку всем. Я ни в чем не виновен!»

Пикеты в защиту Гапоненко проходят в разных странах, включая, понятно, и Латвию. Федеральное агентство новостей в своих репортажах с пикетов-митингов у здания нынешней СГБ в Риге и у стен Рижского централа рассказывало о требованиях Русского союза Латвии освободить политзаключенных.

Одного — Владимира Линдермана, бывшего нацбола, ближайшего соратника Эдуарда Лимонова, не один месяц за свои взгляды проведшего в тюрьмах Москвы и Риги, — удалось вырвать из тюрьмы. Но вот с Александром Гапоненко, видимо, решено создать прецедент, чтоб иным неповадно было.

По латвийским законам, до суда подследственного могут держать в заключении полгода и еще столько же — во время судебного процесса. Затем подозреваемый должен быть или осужден, или оправдан.

«Законных оснований содержать Гапоненко под стражей нет» — адвокат

После того как Гапоненко вновь увезли в Рижский централ, пришедшие в этот день поддержать правозащитника окружили его адвоката Имму Янсоне, устроив своего рода пресс-конференцию прямо у здания суда.

«Сегодня мы получили только короткое решение суда, аргументация мне пока неизвестна. В течение 24 часов они должны ее выслать, — отвечает адвокат на мой вопрос о причинах нового заточения профессора. — Фактически — это манипуляция, так как то, что добавили [новое обвинение], станет поводом обратиться в ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека. — Прим. ФАН) с жалобой, потому что нарушено право Гапоненко на защиту. Ведь данное решение суда он уже обжаловать не может.

Держать его под стражей — манипуляция еще и потому, что он отказался давать показания и отказался от сотрудничества. Практически этого никто не скрывает и это говорится в открытую… Аргументация по прежним уголовным делам — весьма абстрактная. Я подала запрос следователю, чтобы мне была предоставлена возможность подробно ознакомиться с теми фактами, на основании которых ему [Гапоненко] выдвинуты подозрения. Я считаю, что законных оснований содержать его под стражей нет».

Гапоненко сидит в одной камере с еще несколькими подозреваемыми в совершении преступлений, не связанных с политикой. Работать над книгой по истории, которую он задумал, да и читать ему крайне сложно, так как сокамерники смотрят одновременно два телевизора почти на полную громкость. На просьбы уменьшить звук реагируют, но через некоторое время все повторяется.

Как написал Гапоненко в одном из своих писем на волю, его уже достали клипы Киркорова. Беруши передать в тюрьму ему не разрешают. Он заталкивает в уши кусочки ваты, выклянченные у тюремного врача.

Еще и духота в камере несусветная. А в одиночку Гапоненко не переводят, сетуя на то, что свободных камер нет. Правозащитник считает, что подобное — форма психологического и физического воздействия на него властей…

«Заключением Гапоненко в тюрьму власть хочет запугать всех русских»

Аресты, обыски, уголовные и административные дела, банковский саботаж в отношении Русского союза Латвии постепенно входят в жизнь многих русских активистов, которые смеют выступать против ликвидации остатков русского образования в Латвии, против политики властей, раскалывающей общество на две непримиримые общины, против такого позорного явления, как «неграждане»…

Отмечу, что до сих пор жителей второго сорта в Латвии — 240 тысяч из 1,9 млн всех жителей страны. «Неграждан» придумали в октябре 1991 года, лишив тем самым почти половину тогдашнего населения республики (в основном русских и русскоязычных) всех политических и многих экономических прав.

К чему привела эта сегрегация, наглядно видно на примере экономики Латвии и того воровства, которое уже не может не замечать даже Еврокомиссия, указавшая в своем докладе, что ежегодно в республике умыкают от 3,5 до 5 млрд евро при госбюджете в 8,5 млрд!

Дорулили. И ведь сами — на Москву не спишешь. Но так хочется. Отсюда и годами безбедно функционирующая комиссия по ущербу от «советской оккупации». А ведь всегда удобно кого-то сделать крайним. Для этого весьма подходят местные русские, которые, видите ли, «имеют сметь свое суждение иметь». 

Об этом — разговор с главным редактором вольнодумствующего портала imhoclub.lv Юрием Алексеевым и лидером движения «За родной язык» Владимиром Линдерманом — об уголовных делах против них самих и о том, как запугивают русских в Латвии…

— У меня две статьи: разжигание межнациональной розни и хранение боеприпасов, — говорит Юрий Алексеев. — Нахожусь под следствием, в статусе подозреваемого. Имею подписку о невыезде, но, к счастью, — не за решеткой.

— У меня тоже — за разжигание межнациональной розни, — поясняет в свою очередь Владимир Линдерман. — Кроме того, за деятельность, направленную против устоев государства, если так коротко 80-ю статью описать, и еще у меня — организация массовых беспорядков, эта — самая тяжелая, до 12 лет лишения свободы.

— Володя, но тебя вот выпустили [21 мая, арестовав 8 мая], а Александра продолжают держать в заключении. С чем это связано, как считаешь?

— Это может быть связано с определенным политическим заказом по отношению к нему. Может, сталкиваясь со мной уже раз шесть, они решили, что меня не сломаешь. А его они, может быть, надеются. Это одна из версий. Вторая — может быть, в его случае полицию безопасности привлекает возможность как-то зацепить его связь с Москвой. Но это мои догадки и субъективные оценки. А вот самое важное, что я вижу, — наступил новый этап в преследовании инакомыслия в Латвии. До этого была всего пара персонажей, которых все время тягали по этим вопросам: я и Осипов (Евгений Осипов — соратник Линдермана. — Прим. ФАН), и, собственно, все. А сейчас волна репрессий достигла людей, как говорится, статусных, которых власть раньше не трогала.

— Та же Татьяна Жданок — лидер Русского союза Латвии — сейчас под следствием, не говоря уже о других активистах…

— Да, она вчерашний депутат Европарламента. Юра Алексеев — многолетний редактор солидных изданий. Гапоненко — преподаватель вуза. Я думаю, что они [СГБ] показывают, что никто не застрахован, ни у кого нет никакой защиты. Главное — это запугать общество. Я считаю, что это самая важная цель, и они рассчитывают, что ее добьются. Они показывают, что ждет даже за словесную критику власти.

А в каждом конкретном случае избирается тот метод, который конкретный полицейский следователь считает более выигрышным. Типа, Линдерман пусть на воле побудет, побольше еще наговорит, а Алексееву, как бывшему офицеру, лучше подбросить патроны… Но это все решается на низшем уровне и не столь важно. А вот то, что решается на высшем политическом уровне, — это запугать, устрашить общество.

— А «статья 81-я прим.» что из себя представляет?

— Это такой как бы полушпионаж: за помощь иностранному государству в деле дискредитации Латвии.

— То есть имеется в виду Россия?

— Ну конечно.

— Выходит, любую запись в Facebook тоже можно расценить как дискредитацию?

— Эта статья два года назад принималась именно потому, что подтянуть человека за какую-то заметку, пост в Facebook на такую тяжелую статью, как «шпионаж», невозможно. Ни один суд такого решения не вынесет. Поэтому надо было найти что-то для тех людей, которые так или иначе сотрудничают с Россией — ездят, участвуют в конференциях-семинарах, — подвести их под какую-то статью.

Вот для этого и была принята 81-я прим. И ее формулировка такова, что какое-нибудь участие, к примеру, в конференции соотечественников в Москве или в слете русскоязычной прессы можно использовать на том основании, что на этом мероприятии, допустим, звучали некие выступления, направленные против Латвии. То есть эта статья позволяет всех людей, занятых в информационной сфере, — журналистов, блогеров, общественников, которые ездят в Россию для участия в каких-нибудь мероприятиях, — привлечь к ответственности.

Еще два года назад я писал, что принимается блок таких прямо фашистских статей, по которым попытаются судить за мыслепреступление. Что-то тогда удалось отбить, потому что некоторые формулировки не понравились и латышской интеллигенции, журналистам. Но вот эти статьи остались. И это очень серьезная угроза для прав человека в Латвии.

— Я скажу больше. На этот раз власти пошли на явные провокационные подлоги, они уже сами нарушают законы, — добавляет Юрий Алексеев. — Так, у меня был заражен вирусом компьютер, затем от якобы моего имени написан комментарий, где я как бы призываю «убивать латышей» и мат-перемат. Такого рода комментария у меня и быть не может! Я двадцать с лишним лет редактор солидных изданий, и все мои опубликованные тексты можно прочитать, там ничего и близко такого нет. Это — первое.

И второе — в мою квартиру подбросили патроны от пистолета Макарова. Зачем мне патроны от макарова, когда я считаю, что мой калибр статей намного больше, чем 9 мм? Зачем мне держать без оружия [пистолета Макарова] патроны к нему? Это что означает? Понимая невозможность привлечения меня за мою журналистскую деятельность, власти решились на откровенную, циничную, реальную провокацию именно для того, о чем сказал Владимир: чтобы видного человека — журналиста-блогера — прижать. А остальные — испугаются. Это четкий расчет, и этой цели они пытаются достичь любыми способами.

— Но тебе, как танкисту, могли и снаряд подкинуть?

— В общем да. Я как-то даже несколько расстроился, что так мелко. Мне ведь можно было и 120-миллиметровый снарядик подсунуть под кровать, — шуткой на шутку отвечает коллега. — Вполне возможно. Ведь проникновение в квартиру было, я много езжу по командировкам, меня не бывает дома — твори что хочешь. И труп старушки под полом закопать…

— Но тебя, как я понимаю, ни патронами от макарова, ни трупом неизвестной старушки, который не случился, слава богу, не запугать…

— Меня нет, но остальных… После того как это произошло, мой телефон стал звонить в три раза реже. Сработало! Какие-то коллеги, кто посмелее, звонят, а остальные нет. И знакомые как-то осторожненько ко мне относятся. Я токсичен, со мной можно попасть в переделку. Эта цель достигнута.

— А какой выход в создавшейся ситуации? Прекратить борьбу?

— Выход — только в наращивании нашей общественной активности, — считает Владимир Линдерман. — Тут вообще ничего иного не может быть. Другое дело, что она должна быть разумной, точной и, я еще раз повторю эту фразу (за что меня, в общем-то, и судят), должна нести некую угрозу для власти. Она должна быть потенциально угрожающей для власти — надо называть вещи своими именами. Только ужесточение борьбы по всем направлениям. Здесь, на месте, проведение общественных мероприятий и выход на европейские структуры. Я, скажем, всегда очень скептически к этому относился, но уже в вопросе репрессий у нас есть шансы там [в Европе] заинтересовать людей.

Пока речь шла только о русской школе как таковой, скорей всего, мы бы в ЕС столкнулись со стеной непонимания. Но в вопросе репрессий уже не все так гладко. Потому что это подрывает общий конституционный порядок. И в Латвии, и в самой Европе. Так не принято. И я думаю, что и там надо активничать, и в России продолжать, невзирая на все высказывания известных лиц, которые пессимистически у нас были истолкованы. Но мы сами должны делать все возможное, мы точно не знаем, что выстрелит (в хорошем смысле!) в нашу пользу.

— Не твоими патронами, Юрий.

— Владимир совершенно прав. Самое плохое, что сейчас можно сделать, — это замолчать. Надо не молчать. О любой репрессии необходимо рассказывать на всех возможных языках. Мир должен это слышать. Только так власти могут почувствовать, что перегнули.