Уже полтора десятка лет тема истории лагеря в Саласпилсе полемически обсуждается в обществе, в результате чего были найдены ответы по многим спорным вопросам. И если лет 25 назад, кроме редких опубликованных в газетах и журналах субъективных воспоминаний бывших узников обсуждать было нечего, то на сегодняшний день уже сформировался обширный научный дискурс.

Сюда можно отнести, например: определение статуса лагеря (трудовой или концентрационный), его устройство, вместимость, количество прошедших через него узников, а также число жертв. Тем не менее, неразрешенных вопросов еще много, особенно это касается численности погибших в лагере, а также проводившихся там медицинских экспериментов.

Лагерь в Саласпилсе – крупнейший нацистский лагерь, существовавший в Прибалтике с осени 1941 г. до осени 1944 г. Лагерь неоднократно менял свое функциональное значение. Задуманный первоначально как исключительно лагерь для еврейских заключенных, насильно перемещенных из Западной Европы, в дальнейшем он начал принимать местных жителей, уличенных в нежелании подчиняться новым нацистским порядкам на территории Латвии, и солдат-дезертиров из латышского легиона СС. Кроме того, нацистское руководство лагеря приспособило его и как место концентрации рабочей силы, пригнанной туда в результате карательных акций на территории Белоруссии и России, а также восточной части Латвии.

Подчинялся лагерь начальнику полиции безопасности Латвии оберштурмбанфюреру Рудольфу Ланге. По поручению Ланге непосредственным организатором лагеря был оберштурмфюрер Герхард Курт Майвальд. Постройкой лагеря руководил инженер Магнус Качеровский (1907-1960). Первым комендантом лагеря стал Рихард Никель (1903-?), позже ему на смену был назначен Курт Краузе (1904-1944). Охранял лагерь латышский отряд СД старшего лейтенанта Конрада Калейса. Калейс был командиром подразделения внешней охраны в лагере Саласпилс и его рабочем отделении Сауриеши. В целом лагерь охраняло довольно большое количество солдат из полицейских батальонов, например, в одном из отчетов начальника полиции безопасности и СД в Латвии об оперативной обстановке с 1 по 31 марта 1943 г. от 1 апреля 1943 г. говорится, что из общего числа имеющихся 1176 охранников, «с учетом усиленной плотности заселения лагеря необходимо усилить караульную роту на 160 человек».

Довольно остро до сих пор стоит вопрос о численности узников в лагере. На сегодняшний день не существует или еще не найдены документы, которые с абсолютной точностью позволяли бы обосновать окончательные цифры как прошедших, так и погибших в этом лагере. Все доступные факты о численности узников и количестве погибших здесь носят случайный характер. Все данные, которые сегодня имеются в распоряжении историков, касаются того или иного момента существования лагеря. Это же касается и выводов советской комиссии о том, что в лагере погибли более 53 тыс. человек, что не соответствует действительности, поскольку цифры основаны на технических расчетах из среднего допущения, что в кубометре захоронения покоятся семь человек, а также субъективных свидетельских показаний. При этом судмедэксперты не делали эксгумаций всех обнаруженных захоронений.

Современные официальные данные по погибшим в Саласпилсе в период с мая 1942 г. до сентября 1944 г. – в количестве 1952 чел., заявляемые латвийскими властями как максимально возможные, также не являются верными и точными, поскольку взяты из воспоминаний лишь одного (!) бывшего заключенного А.Непартса за 1999 г. Никаких документальных подтверждений им нет. Таким образом, все существующие на сегодня выводы о числе погибших в лагере и прошедших через него заключенных остаются промежуточными и лишь дают надежду, что когда-нибудь научно-историческое сообщество приблизится к истине…

Но выяснение технических данных в данном случае вторично, намного важнее выяснить судьбу каждого человека, который попал в застенки к нацистам и их пособникам. Несколько последних лет я занимался вопросом установления имен узников лагеря. В результате архивных изысканий был составлен список людей, которые по тем или иным причинам были заключены в лагерь в Саласпилсе с 1941 г. до 1944 г. В эту базу данных я включал всех, независимо от того, сколько узник там пробыл: один день или три года. Несмотря на то, что многие имена были известны еще во второй половине 40-х годов ХХ века, по каким-то причинам они не были обобщены и преданы гласности. Список опубликован в новом сборнике фотодокументов – «Саласпилс. Забытая история». На сегодня удалось установить данные 6488 человек. После статистической обработки всех полученных данных сложилась следующая картина. Так, например, из полученного списка узников в 6488 чел. можно определить, что 3209 (49,4%) были мужского пола, а 3241 (49,9%) женского, и только в 38 случаях пол невозможно было определить по имени заключенного. Кроме того, из имеющихся данных можно выявить возраст узников лагеря. В этой статистической категории данные распределились следующим образом (на 1943 г.): от 0 до 17 лет – 2711 (41,7%), от 18 до 44 лет – 1438 (22,1%), от 45 до 59 лет – 515 (7,9%), от 60 и более лет – 310 (4,7%). Из общего числа узников у 1524 (23,3%) человека возраст не был указан.

Основа данных – это список перемещенных лиц с территории Белоруссии, России и Восточной Латвии, составленный монахиней Евсеевой, где ей удалось собрать порядка четырех тысяч имен. Эти по возможности подробные списки «эвакуированных» расположены в алфавитном порядке. Здесь указаны: фамилия, имя, год рождения, откуда прибыл, куда направлен, имя опекающей персоны, источник сведений. Во многих случаях указывается, что взрослые направлены на работы на рижские предприятия. Отчасти по спискам можно обозначить целые семьи, которые были насильно вывезены в лагерь в Саласпилсе, а затем распределены по местным хуторам, причем зачастую члены одной семьи были размещены у разных хозяев. Распределение рабочей силы шло по заявочному принципу самоуправлений, которые присылали заявки на рабочую силу. Отказ «эвакуированного» работать на хозяина преследовался, и отказнику грозило повторное заключение в лагерь в Саласпилсе на определенный срок для выполнения принудительных работ.

При этом детей и родителей разлучали насильно. Несовершеннолетних заключенных, оставшихся без родителей, распределяли по местным приютам, детским домам, в религиозные организации. Из приютов, в свою очередь, детей с возраста пяти лет так же распределяли на разные подсобные работы по сельским хозяйствам. Кроме того, неравнодушные жители городов добровольно брали опеку над детьми, распределенными в приюты и религиозные организации, давая, таким образом, им шанс на выживание.

После вывоза детей из лагеря их дальнейшая судьба во многом для широкого обывателя остается неизвестной. При наступлении Красной Армии немцы спешно эвакуировали латвийские приюты и детские дома на территорию Германии. Так, в 1947 г. широким резонансом в обществе отозвалась статья о судьбе эвакуированных 133 детей из детского дома в Майори в Германию. За два послевоенных года удалось разыскать из них лишь четверых.

После ужасной трагедии разлучения родителей с детьми началась долгая история розыска увезенных, потерянных и приемных детей. В архиве Социального департамента есть довольно много прошений от родителей, которые просят Департамент позволить им забрать из приюта или приемной семьи своего ребенка. Это не было простым делом, поскольку просителю необходимо было иметь доход (не менее RM 90,00 в месяц), т.е. иметь работу, обладать каким-то местом проживания и пр. Надо сказать, что в большинстве случаев у Социального департамента не было возражений. Иногда были ситуации, когда родители просили вернуть ребенка не им, а своим близким родственникам. После войны довольно распространенным стало то, что опекуны навсегда остались единственными родными приемным детям. Так эти дети стали жителями Латвии. Но и взрослые также оставались жить здесь, поскольку им попросту некуда было возвратиться: родное село сожжено карателями, а все близкие убиты.

Опубликованные сегодня списки в послевоенные годы активно использовались для розыска разлученных детей и их родителей и близких, о чем можно судить по сделанным пометкам в архивных документах. Кроме того, в Латвийском государственном историческом архиве в фонде Чрезвычайной республиканской комиссии ЛССР, расследовавшей преступления нацистов на территории Латвии, хранится список узников нацистских лагерей, где содержатся, в том числе, и указания на узников лагеря в Саласпилсе (ЛГИА, ф. Р-132, оп. 27, д. 75). Данный список в общей сложности содержит порядка 1 тыс. имен, половина из которых прошла через лагерь в Саласпилсе. В этом же деле (ЛГИА, ф. Р-132, оп. 27, д. 75) находятся списки угнанных нацистами узников лагеря в Германию через эстонские тюрьмы (ок. 600 чел.). Часть имен узников Саласпилса была собрана из разрозненных документов Чрезвычайной комиссии ЛССР (фонд Р-132). Сюда входят документы допросов свидетелей, заявления бывших узников в Комиссию, свидетельства очевидцев и пр.

И если в советское время место проживания не играло особенной социальной роли, то после обретения Латвией независимости у лиц, перемещенных в результате нацистских карательных акций на территорию Латвии, породило новую историческую несправедливость. Это стало поводом для лишения их части гражданских прав (невозможность участия в выборах, запрет на некоторые профессии и пр.). Тем не менее, в середине 1990-х гг. узникам нацистских лагерей в Латвии был присвоен статус политически репрессированных граждан, а со стороны Германии выплачена некоторая денежная компенсация.

Часть имен обнародованного списка была восстановлена из сведений Центра документации о преследованиях национал-социалистическим режимом в Бад-Арользене (Arolsen archive). Этот массив данных насчитывает ок. 300 имен и в основном указывает на узников, привезенных нацистами с территории Европы (Чехия, Германия и Австрия), а также угнанных из Латгалии в августе 1943 г. Небольшая часть имен собрана из опубликованных ранее сборников воспоминаний бывших узников Саласпилса, использованы публикации в газетах и журналах. К большому сожалению, все озвученные источники достаточно скупы на информацию, порой они позволяли обозначить лишь единицу счета с безвестной фамилией. Но и это та «единица», за которой сокрыта чья-то судьба и целая жизнь. По мере возможности в базе данных указывается место проживания узника, откуда его насильно угнали. Все места указаны так, как они обозначены в источнике, что иногда, может вызвать разночтения. Например, при указании Ленинградской области, необходимо помнить, что в эту область до августа 1944 г. частично входили современные Псковская и Новгородская области. Вторая проблема – неточность при написании фамилии в источниках.