Однако юридически земли Восточной Прибалтики, включая Лифляндию, Эстляндию и Ингерманляндию, постепенно входили в состав России с 30 августа 1721 года. Тогда в маленькой деревеньке Ништадт (ныне — финская Уусикаупунки) был заключён долгожданный мир между Россией и Швецией, по которому последняя отказывалась от каких-либо притязаний на Прибалтийские губернии, а взамен получала право беспошлинного вывоза хлеба на 50 000 рублей и компенсацию в два миллиона серебряных рублей (ефимков). Условия Ништадтского мирного договора, выведшего Россию в число ведущих европейских держав и определивший её имперский статус, не упразднены по сей день…

Следующий акт присоединения земель Восточной Прибалтики был исполнен Екатериной Великой во второй половине XVIII века. В 1772 году последовал первый раздел Речи Посполитой, спровоцированный во многом антиправославной политикой польской шляхты. В результате под управлением российской короны оказались земли Латгалии (Инфлянты Польски). Чуть позже уездным городом был объявлен Динабург (Двинск). Последним значимым событием стало присоединение Курляндии, которая долгое время сохраняла формальный статус независимого герцогства. Екатерина, озадаченная выступлениями польских мятежников во главе с Тадеушем Костюшко, приняла решение взять Курляндию под своё крыло. Последний правитель герцогства, Пётр Бирон (сын знаменитого Эрнеста Иоганна Бирона), получил немалые отступные и отправился в Силезию, где ежегодно получал почётный пансион из императорской казны.

Так впервые в одних границах были объединены исторические земли будущей Латвии. На тот момент латышское крестьянство страдало от невыносимых тягот крепостнического режима. Вся власть на местах безраздельно принадлежала прибалтийским помещикам — остзейцам. Несмотря на то, что Екатерина Великая, знавшая ситуацию с угнетением латышей и эстонцев не понаслышке, пыталась законодательно облегчить положение невольников, балтийское дворянство регулярно игнорировало распоряжения Санкт-Петербурга. С большим трудом удалось добиться отмены права на «домашнее наказание» и сократить срок отработки барщины.

Тем не менее, к концу XVIII среди латышских крестьян начали вспыхивать бунты. Острыми оказались Каугурские выступления 1802 года, во время которых крестьяне коллективно отказались отрабатывать барщину. Попытку восстания удалось подавить только силовым путём. Однако эти беспорядки спровоцировали российские власти на либерализацию законодательства и издание особого государственного положения «О лифляндских крестьянах», которое облегчило участь крепостных.

Следующая фаза освобождения латышских землепашцев началась после известных событий 1812 года. Тогда император Наполеон, дабы заручиться поддержкой прусской аристократии, заранее пообещал, что захваченные земли Прибалтийского края будут поделены между её представителями. События 1812 года стали боевым крещением для латышских ополченцев. Попытки сформировать эскадрон из крестьян натолкнулись на сопротивление со стороны остзейцев. Удалось создать Лифляндский казачий полк. А Рижскую крепость успешно защищали от наступающего противника латышские цеховые братства, в том числе и братство прядильщиков пеньки, возглавляемое Мартиньшем Славой. Это братство получило особую благодарность от царя Александра I, что можно считать первой в истории наградой, полученной латышами за воинские заслуги.

После изгнания Наполеона за пределы России губернатором Лифляндии стал маркиз Филипп Осипович Паулуччи, искусный дипломат. Он же первым озаботился языковыми правами латышей и эстонцев, постановив читать указы в губернских церквях на латышском и эстонском языках. При нём Александр I подписал исторический указ об освобождении латышских и эстонских крестьян от крепостной зависимости. В дальнейшем много сельских жителей подались в города и стали заниматься ремесленным промыслом. Одновременно начался процесс активного перехода латышей и эстонцев в православие в том числе ради облегчения получения земельных наделов. Однако немецкие землевладельцы стремились остановить процесс. Жертвой их политических интриг стал епископ Рижский и Митавский Иринарх (Яков Дмитриевич Попов) вынужден был покинуть Лифляндию.

Впрочем, процесс становления латышского национального самосознания остановить было невозможно. Исторические обстоятельства сложились так, что администрация Санкт-Петербурга должна была пойти навстречу угнетённым народам Прибалтики. После Крымской войны, когда против Российской империи снова организовалась общеевропейская коалиция, правительство Александра II начало оказывать поддержку стремлению латышей и эстонцев к культурно-интеллектуальному возрождению.

Так, первой организацией, принявшей участие в формировании латышской интеллигенции, стало Русское географическое общество. Его попечители, среди которых были представители императорского дома Романовых, организовали прибытие в Санкт-Петербург нескольких видных общественных деятелей латышской национальности. Одним из них стал молодой журналист Кришьян Валдемар. Будучи сооснователем движения младолатышей, Валдемар, занимавшийся публицистикой, был приглашён на работу в министерство финансов Российской империи. Вскоре он начал самостоятельно изучать морское дело. Результатом его изысканий стало письмо, направленное в 1860 году великому князю Константину Николаевичу, где было сказано: «Эта земля [Прибалтики] самой природой создана для того, чтобы в будущем в больших объемах обеспечивать морскую торговлю России». В течение ближайшего десятилетия по инициативе Валдемара и при активной поддержке русского императорского двора в Прибалтийском крае было открыто одиннадцать мореходных училищ, в том числе в Палангене и Гайнаше.

В 1862 году младолатыши получили свой рупор. Кришьян Валдемар совместно с молодым фольклористом Кришьяном Бароном и языковедом Юрисом Алунаном основали газету Pēterburgas Avīzes — «Петербургскую газету». В ней публиковались острые и глубокие статьи, посвящённые необходимости интеграции латышей и эстонцев в единое культурно-административное пространство Российской империи. Ситуация «государства в государстве», при которой вся власть в Прибалтийском крае принадлежала остзейскому дворянству, была неприемлемой для России.

В связи с этим формирование латышской интеллигенции стало фактором, призванным ограничить автономию немецкого населения в Прибалтике. Одну из ключевых ролей в этом процессе сыграла Санкт-Петербургская Императорская Академия художеств, куда активно принимали латышских абитуриентов. Среди самых известных дипломантов академии, основавших традиции латышского канона визуального искусства, можно отметить латышского архитектора Яниса Бауманиса, выдающихся живописцев Яна Розенталя и Вильгельма Пурвитиса.

Однако значимым вкладом в развитие латышского общественного движения стало создание Рижского латышского общества. Его основатели — философы и языковеды — ставили перед собой задачу реформировать национальную письменность и создать литературный латышский язык в соответствии с современными потребностями. Выдающуюся работу в области латышского словотворчества проделали Юрий Алунан и Атис Кронвальд, каждый из которых создал около пятисот неологизмов, используемых в латышском языке по сей день.

Важно было и создание театральной культуры. Эту миссию исполнил Адольф Алунан, который сначала служил в немецких театрах Дерпта, Ревеля, Нарвы и Санкт-Петербурга, но затем получил приглашение из Риги и возглавил труппу при Рижском латышском обществе. Параллельно развивалась и литературная традиция. Период с 1860 годов по начало XX века породил поколение классиков латышской литературы. Одним из самых известных романов этого периода стал шедевр латышского реализма — «Времена землемеров», написанный братьями Каудзит. Тогда же пережила становление и латышская романтическая поэзия, в том числе и с женским лицом — одним из наиболее прославленных латышских лириков стала поэтесса Аспазия (Эльза Розенберга).

К началу XX века за неполные сорок лет латышский народ пережил невероятный и беспрецедентный по своему масштабу культурный, интеллектуальный и экономический рассвет. В связи с началом развития Риги как крупного портового города — центра региональной торговли — в город прибыли многие энергичные латыши, которые стали первым поколением национальной буржуазии. Естественно, возникли потребности в строительстве нового жилья. Их удовлетворили молодые выпускники факультета архитектуры Рижского Политехнического института, которые, вдохновившись традициями русского и немецкого гражданского зодчества, создали около шестисот проектов доходных домов в стиле национального романтизма, отличительной чертой которых стало отражение мотивов латышского этнографического канона. Всё это происходило благодаря целенаправленной поддержке урбанистического развития Риги со стороны властей Российской империи разного уровня.

Можно говорить о том, что латышский культурный канон полноценно сформировался к началу Первой мировой войны. Культура и наука латышей развивалась в тесном взаимодействии с культурой и наукой других народов, и в первую очередь, русских. В результате латышская нация обрела культурно-национальную идентичность, что впоследствии прямо повлияло на становление латвийской государственности.

АЛЕКСАНДР ФИЛЕЙ

Фото: из свободных источников в интернете, а также из архива Русского Общества.

1 — Национальный художественный музей (из которого убрали все произведения русских художников)

2 — Петр 1

3 — Александр 1

4 — Памятник Кришьяну Барону в Риге

5 — Памятник Янису Розенталю в Риге

6 — Здание Рижского латышского общества

https://russkie.org.lv/show/russkie-korni-latishskoi-kulturi