Депутат Европарламента Татьяна Жданок совместно с тремя коллегами подала в сентябре прошлого года жалобу в Комитет по правам человека ООН, посчитав, что Латвия, намереваясь демонтировать памятник советскому солдату в Резекне, нарушила несколько статей Конвенции ООН о гражданских и политических правах. Комитет оперативно потребовал от нашего правительства не предпринимать необратимых действий до момента принятия ими мотивированного решения. Действия Латвия, несмотря ни на что, предприняла, но сейчас решение все равно готовится. Весной правительство Латвии направило в ООН свои соображения, а на днях заявители отослали туда свои подробные комментарии к правительственному меморандуму.
О том, какие аргументы приводит правительство, и что на них ответили истцы, нам рассказала Татьяна Жданок. По её словам, правительственные юристы применили известную формулу «лучший способ обороны – это нападение» и расписали на 60 страницах все «прегрешения» заявителей. В частности, они прошлись по голосованиям Жданок в Европарламенте, а также по действиям многих других активистов партии. Ругали они не только Русский союз Латвии, но и партию «За родной язык», поскольку один из заявителей – Вадим Гилис – был ее соучредителем.
Т.Жданок объяснила, что правительство всю эту информацию почерпнуло из открытых ежегодных отчетов Службы государственной безопасности Латвии. «По их мнению, если СГБ что-то сказала, то это уже следует считать истиной в последней инстанции, с которой даже спорить неприлично. При этом все их нападки идут на нашу политическую деятельность, которая, как мы отметили в своём ответе, является абсолютно законной. Ведь даже при нынешних расширенных толкованиях норм уголовного кодекса, никому из нас не было вынесено никаких обвинений», – заметила Татьяна Аркадьевна. Она подчеркнула, что правительство удивило не только необоснованностью своих аргументов, но и небрежным отношением к фактам. Так, например, они запутались в установлении личности одного из подателей иска, Валерия Петрова, не сообразив, что есть два известных политика с таким «редким» именем: экс-депутат Резекненской думы и бывший депутат столичного самоуправления.
Правительство вынуждено было ответить на вопрос, почему оно не выполнило предписание ООН о временных мерах, не допускавших сноса памятника. С одной стороны, оно ссылалось на принятый закон, по которому эти памятники нужно было демонтировать до определённого срока. С другой стороны, утверждало, что памятник не был уничтожен, поскольку статуя солдата и некоторые фрагменты постамента были размещены в Музее оккупации. Тем самым, как заявляют государственные юристы, люди могут приходить туда, если им так уж нужно вспомнить о событиях 80-летней давности.
«В целом, по их мнению, выходит так, что ничего не поменялось. Скульптура осталась, и её можно увидеть. Мы в своем ответе привели такое сравнение. Представьте себе, что разрушили храм, забрав из него несколько икон, разместили их в музее и теперь всем верующим предложили молиться на них именно там. Но, как мы помним, если на иконы в музее смотреть ещё можно, то уж молиться там явно никто не будет. А мы приходили к памятнику «Алеше», чтобы отметить Победу и почтить память павших солдат – наших предков», – подчеркнула Т.Жданок.
О том, что родственники заявителей воевали в рядах Красной Армии и имели отношение к Резекне, тоже было указано в жалобе. Так, предки Татьяны Жданок по линии отца были родом из Резекне, и им принадлежал дом, на месте которого после войны и был возведён памятник «Алёше». У Валерия Петрова почти все родственники со стороны отца, хоть они были мирными жителями, оказались расстреляны около Резекне в Анчупанах. Предки Вадима Гилиса прошли разный боевой путь и покоятся в неизвестных могилах. В свою очередь, у Алексея Васильева, вице-мэра Даугавпилса, родившегося в Резекне, семья бабушки была вывезена нацистами в Германию, а вторая часть семьи – умерли от голода в блокадном Ленинграде или погибли под бомбежками, и их тела так и не были найдены.
По словам Жданок, именно необходимость сбережения семейной истории и сподвигла всех их подать этот иск в ООН. «Памятник «Алёша» был для нас тем местом, куда мы могли прийти и вспомнить всех своих родных, особенно тех, про которых мы не знаем, где они похоронены», – подытожила она.
