День Победы

«Тема, о которой сегодня боятся говорить»: Илзе Ермацане написала книгу о латышах, сражавшихся в Красной армии

В Красной армии в ходе войны служили около 100 000 тысяч жителей Латвии, а также латышей, живших в России. Начало было положено в 1941 году, когда в Гороховецких лагерях под Горьким была сформирована 201-я латышская стрелковая дивизия. Она в современной Латвии остается «белым пятном». «Про латышей, сражавшихся на стороне СССР мы знаем мало, — признает исследовательница. — Даже, кажется, не знаем, как к ним относиться».

Всего в ходе войны в Красной армии было создано 14 национальных дивизий (включая эстонскую и литовскую), 15 бригад, 20 кавалерийских дивизий. Но 201-я латышская дивизия стала первым национальным формированием в армии СССР. Если не учитывать национальный состав, это была такая же обычная часть РККА, как и другие. Но с самого начала она была ударным, то есть своего рода элитным подразделением.

Если посмотреть ее первый состав, в него входили прежние активисты Латвийской СССР 1940-41 годов. Многие с высшим образованием. Даже во второй половине 1942 в ней насчитывалось 147 человек с вузовскими дипломами. На 10-12 тысяч военных это была довольно большая пропорция, удивительная на общем фоне, отмечает историк.

В отличие от служивших в латышском легионе СС, у латышских красноармейцев не было своей символики. Упоминание Латвийской Республики и латвийской армии было запрещено. Национальное было разрешено настолько, насколько это дозволялось политруком, отмечает Йермацане.

Однако газета Latvijas Strēlnieks («Латышский стрелок») выходила на латышском языке, пели латышские песни, а в 1943 году даже разрешили праздновать Лиго, чего прежде не было. Служившие в дивизии женщины — санитарки, медсестры — шили из доступного материала народные костюмы. Правда, тогда латышей из Латвии было уже мало, зато оставались советские латыши. О Пасхе и Рождестве, естественно, речи не было. Их заменили 7 ноября, 1 мая и 23 февраля.

Многие совсем не говорили по-русски. На фронте говорить на латышском за пределами дивизии было небезопасно. Соседи могли принять за немцев — простые рядовые не слишком различали иностранные языки.

«Если говорить о мотивации вступать в ряды латышских частей, то это не всегда легко отследить», — говорит Илзе Ермацане. По ее мнению, главным было желание вернуться в Латвию. Особенно, если посмотреть, при каких обстоятельствах в 1941 они попадали в Россию. Например шоферы, которые, будучи за рулем машин, оказались злдесь при эвакуации из Латвии летом 1941-го.

Если судить по доступным дневникам, сначала это был и патриотизм. Люди из тыла писали эвакуированному правительству Латвии с просьбой принять их в ряды латышской дивизии. Затем, по мере ухудшения продовольственного снабжения в советском тылу, стимулом служило стремление получать более весомый продуктовый паек.

Национальный состав латышской дивизии со временем менялся. Так, в 1942 году, в октябре, в части служили представители 24 национальностей, из них латышей было 47,55%. В декабре пришло пополнение — из 500 человек 369 были русские, 19 украинцы, 19 узбеки, шесть евреев, два белоруса и еще представители 86 наций.

Дивизия, переименованная в 43-ю гвардейскую и и развернутая впоследствии в 130-й латышский стралковый корпус,  прошла путь от Москвы до Латвии, затем участвовала в Рижской операции 1944 года, но непосредственно в боях за Ригу участия не принимала. «Почему же 130-му корпусу не разрешили участвовать в освобождении Риги?» — спрашивает корреспондент «Латвияс авизе».

«Есть легенда, что командование чего-то боялось, — отвечает историк. — Хотя скорее всего не стоит искать никаких «теорий заговора». Корпус направили на тот участок фронта, куда посчитали целесообразней. Ведь 16 октября 1944 года его ввели в Ригу и позволили маршировать на параде мимо памятника Свободы».

Есть интересные свидетельства о разных судьбах латышей, воевавших на Второй мировой. Например, люди служили сначала в Красной армии, затем попадали в плен к немцам, затем воевали в легионе и уже в конце войны снова попадали в плен, но уже в советский. Были и такие, кто сознательно перебегал на сторону немцев.

Например, Станислав Урбанс попал в немецкий плен 4 апреля 1942 года в районе Старой Руссы. Оказался он не в лагере для военнопленных, а в Латвии — жил в своем доме в Ливаны, позднее был призван в ряды легиона. Попал теперь уже в советский плен и 30 июля 1945 года его судил трибунал Ленинградского военного округа. Дальнейшая его судьба неизвестна.

По мнению историка, в любом случае латышам, воевавшим на стороне советов, в латвийской науке уделяется незаслуженно мало места — боятся и не хотят об этом говорить.

 

https://press.lv/post/tema-o-kotoroj-segodnya-boyatsya-govorit-ilze-ermatsane-napisala-knigu-o-latyshah-srazhavshihsya-v-krasnoj-armii?fbclid=IwAR0lLGIh6fg88vFiPm_HgGVEz3jbD9vLJwJdPlUFPssQ95HHCbrdzfQlR3w