Вилли Фотре (Willy Fautré), исполнительный директор неправительственной организации «Права человека без границ» (Human Rights Without Frontiers), рассказал в беседе с известным правозащитником Оксаной Челышевой о своем видении проблем, связанных с правами человека в Европейском союзе.

«Human Rights Without Frontiers International», созданная в Брюсселе в 2001 году стремится влиять на европейскую и международную политику таким образом, чтобы укреплить демократию, поддерживать верховенство закона и защищать права человека во всем мире. «HRWF International» проводит исследования, выездные миссии, анализирует и контролирует широкий спектр проблем в области прав человека во многих странах мира.

Господин Фотре, пожалуйста, ее могли бы Вы представить свою организацию читателям? Какова Ваша повестка дня?

«Права человека без границ» недавно отметила свое 30- летие. В течение этих десятилетий мы занимались правами человека во всем мире, но в основном — в странах, находящихся под диктатурой или управлением тоталитарных режимов. У нас есть сеть корреспондентов по всему миру, которые присылают нам информацию о нарушениях прав человека в их странах. Мы распространяем такие новости через наше ежедневное электронное издание, которое получают около десяти тысяч человек и учреждений, в том числе члены Европарламента, члены парламентов 15 стран-членов ЕС, посольства в Брюсселе, Вашингтоне, Нью-Йорке, Женеве. Мы также добираемся до советников и пресс корреспондентов в Брюсселе, университетов и заинтересованных людей в академическом кругу. 

Какие темы находятся в центре Вашего внимания?

Одной из них является свобода религии и убеждений. Также – этнические меньшинства и торговля людьми, особенно для сексуальной эксплуатации, безопасность и религия, права женщин и т.д. Права человека в целом, я бы сказал. 

Вы говорите, что изначально Ваша организация фокусировалась на тоталитарных режимах, но теперь Вы также работаете с проблемами, с которыми сталкиваются жители ЕС. Это смена фокуса или это более широкое понимание прав человека как таковых? 

Это не смена фокуса. Вы знаете, многие люди, учреждения и жертвы сами регулярно связываются нас и делятся с нами своими проблемами. Мы открыты и нас волнуют любые нарушения прав человека. Для нас нет табу. Мы также рассматриваем случаи применения общеевропейских ордеров на арест и ордеров Интерпола. Работаем и претендентами на статус беженцев в Европе. В настоящий момент мы помогаем верующим Церкви Всемогущего Бога из Китая в поисках безопасного убежища в Европе, например. Но наше внимание может переключиться и на другие темы. Мы проявляем гибкость. Недавно мы опубликовали доклад о правах человека в Марокко, поскольку мы получили советующее обращение. 

Какое из государств-членов ЕС вызывает больше беспокойства в отношении соблюдения прав человека? Или все страны одинаково стремится соответствовать универсальным ценностям?  

Существуют конкретные проблемы, связанные с каждым государством-членом. Это моет быть положение беженцев из Африки, которые пытаются добраться до Италии, Греции, Франции … В более широком контексте — с политикой ЕС в области беженцев. В другом случае обеспокоенность может вызывать ситуация с верховенством закона в Польше и Венгрии. Универсальные ценности, поощряемые ЕС во всем мире, также должны защищаться внутри ЕС, однако мы замечаем ряд проблем в некоторых странах ЕС, которые могут быть решены Европейской комиссией на основе седьмой статьи Лиссабонского договора. Но этого не происходит.

Давайте обсудим ситуацию в Латвии. Как бы Вы описали отношение к правам человека, глубину и характер проблем, с которыми сталкиваются люди в Латвии? 

Как внешний наблюдатель я бы выделил несколько серьезных проблем в Латвии. На протяжении многих лет мы следим за ситуацией русскоязычного меньшинства в странах Балтии. Главная проблема это безгражданство. Значительная часть людей, живущих в Латвии, не могут голосовать или баллотироваться на выборы, потому что они неграждане. Сохранение языкового разнообразия — это еще одна нарастающая проблема. Многие жители Латвии дома общаются на русском языке, но политика, регулирующая учебу на языках меньшинств, становится все более запретительной. Несколько лет назад мы опубликовали специальный выпуск нашего информационного издания, посвященный этим проблемам, к чему также было привлечено внимание Бюро демократических институций и прав человека ОБСЕ в Варшаве. 

Есть ли у Вас какое-либо объяснение тому, почему так сложно найти решения этих проблем Латвии? Каковы причины нежелания ЕС напрямую ими заняться? Что стоит за этим? 

После распада Советского Союза каждому из балтийских государств пришлось столкнуться с проблемой создания или воссоздания конкретной национальной идентичности, как это было в Украине, Казахстане или других бывших Советских республиках. Язык является одним из основных компонентов национальной и индивидуальной идентичности. Для укрепления идентичности в Латвии был принят ряд политических шагов, но при этом нужды русскоязычного меньшинства были учтены недостаточно. Это, вероятно, можно объяснить тем, что русский язык десятилетиями навязывался Москвой. Что касается инициатив институтов ЕС, которые пытаются решить ряд проблем, порожденных языковой политикой в каждом из трех государств-членов, насколько я знаю, сделано не так много. Вряд ли вообще что-либо эффективное было сделано, поскольку одни и те же проблемы сохраняются с 1989 года … 

В чем причина подобного отношения Евросоюза? 

Ну, вы знаете, что применить седьмую статью Лиссабонского договора в качестве санкции за нарушение европейских ценностей и верховенства закона для Европейской комиссии всегда является трудным решением. Многие депутаты Европарламента неоднократно предлагали использовать ее против Польши и Венгрии, но это решение крайне политизировано и могло бы иметь большое количеством последствий. Кроме того, в ЕС также отсутствуют механизмы для борьбы с нарушениями прав человека в государствах-членах, в том числе в странах Балтии. Я имею в виду, что существует множество механизмов для устранения нарушений прав человека за пределами ЕС, но не внутри его. Это постоянная проблема. Евросоюз не решил целый ряд системных проблем прав человека у себя дома, на что указывают организации гражданского общества. Короче, у ЕС не хватает политической воли. 

Тем не менее, если кто-то в ЕС, кто стремиться решать эти противоречия? 

Есть ряд членов Европарламента, которые поднимают эти вопросы. Однако на уровне Совета и Комиссии ситуация другая. Единственным органом, который я вижу, как движущую силу, является Европарламент. Депутаты могут делать запросы и выносить на обсуждение резолюции, они могут принимать участие в мероприятиях правозащитных НПО, подчеркивая серьезные нарушения основных прав на территории ЕС. В то же время Европейская комиссия является институтом, который сложнее всего убедить участвовать в борьбе с нарушениями прав человека в Европе. Например, в течение многих лет депутаты Европарламента поднимали вопрос о недопустимости эксплуатации северокорейских рабочих в Польше, что происходило вопреки санкций ООН, но Комиссия не предприняла конкретных шагов.

То, что вы рассказали мне, вызывает шок. Действительно ли Европейская комиссия может столь открыто отказаться от любых попыток решения правозащитных проблем в ЕС? 

Мы видим, что Европейской Комиссии регулярно не хватает желания решать проблемы, которые постоянно поднимаются депутатами Европарламента и НПО. Например, мы неоднократно подчеркивали вопросы институциональной дискриминации в контексте отношения государств-членов ЕС к религиозным свободам, но никаких конкретных действий не последовало. Латвия и другие страны Балтии — не единственные жертвы отсутствия воздействия со стороны ЕС. Кстати, Агентство ЕС по основным правам в Вене, которое является учреждением ЕС, также должно заниматься языковыми проблемами Латвии, поскольку дискриминация является их мандатом, но этого не происходит. Депутаты Европарламента не должны оставлять это без внимания.

В данный момент в Латвии наблюдаем преследование активистов русскоязычного меньшинства со стороны правоохранительных органов. Против некоторых из активистов выдвинуты уголовные обвинения. Некоторые из них были и остаются в тюрьме. Их называют «пятой колонной» Кремля… Можете ли вы дать какой-либо совет людям в Латвии? Что еще они могли бы сделать, чтобы привлечь внимание Европы, в котором они так отчаянно нуждаются? 

Нам известно о ситуации профессора Александра Гапоненко. Он за решеткой. В тюрьме на протяжении нескольких месяцев. Шокирует тот факт, что, насколько нам известно, нет официального обвинения против него. Единственная информация, которую мы смогли получить из открытых источников: «это государственная тайна». Такой подход неприемлем для правозащитных НПО и в демократических странах. Мы отправили письмо прокурору, ответственному за это дело, с просьбой раскрыть характер обвинений в адрес г-на Гапоненко и описать конкретный инцидент, на основе которого провелся и оправдался его арест. Мы надеемся, что последует общественная реакция, и мы сможем проверить, насколько правдивыми являются обвинения к профессору Гапоненко. Неофициально его обвиняют в том, что он входит в состав «пятой колонны России». Что это значит и насколько это заслуживает доверия, если нет прозрачности в разбирательстве? Разумеется, этот случай и другие, связанные с русскоязычным меньшинством Латвии, должны рассматриваться внутри Латвии, без привлечения России, и в рамках нескольких наднациональных институтов, таких как Совет Европы, Европейский суд по правам человека в Страсбурге и Европейский суд в Люксембурге. Любой призыв к помощи России по делу Гапоненко и по внутренним языковым вопросам окажет негативное влияние на эти законные права русскоязычного населения и на активистов, борющихся с языковой дискриминацией. 

Бывали ли в Вашем опыте похожие случаи преследования представителей различных традиционных языков и этнических меньшинств Европы? 

Да, были такие случаи. Основным каналом ЕС, который использовался для повышения осведомленности, является Европарламент. НПО организовывали конференции и другие мероприятия, в которых подчеркивалось, что большинство народов и правительств терпят институционализированную дискриминацию по этническому и языковому основаниям. Они придали некоторую видимость таким проблемам. Это, например, случай с венгерским меньшинством в Румынии и других соседних странах. Также остается проблема Каталонии в Испании.

Можете ли Вы кратко описать свой собственный опыт? Как так получилось, что Вы присоединились к правозащитному движению? Какова была Ваша мотивация? 

Я занимаюсь правами человека более 40 лет. Перед созданием «Human Rights Without Frontiers» я преподавал языки в своей стране, Бельгии, где я также участвовал в специальных проектах, связанных с нашими языковыми проблемами. Некоторое время я был «ответственным за миссию» в кабинете Министерства образования, моей задачей было принять ряд мер по сближению молодежи франкоязычного и фламандского регионов Бельгии. Также я работал с подобными вопросами в бельгийском парламенте, где организовывал преподавание французского языка фламандским парламентариям и голландского языка — франкоязычным парламентариям.

Кроме того, я был членом совета директоров бельгийской НПО, занимающейся нашими языковыми вопросами. Около 50 человек работали над широким спектром проектов, направленных на сближение членов наших различных языковых сообществ. Наша цель состояла в том, чтобы стимулировать изучение языка друг друга, чтобы облегчить общение между различными языковыми сообществами, способствовать лучшему взаимопониманию, национальному единству и социальному миру. 

Какой язык является Вашим родным? 

Я — французскоговорящий, но я говорю на всех трех официальных языках страны, и раньше я преподавал их. Я чувствую себя как дома в любом регионе страны, несмотря на доминирующий язык. Одним из способов решения наших языковых вопросов было создание федерального государства в Бельгии.

Как в Бельгии структурировано федеральное государство?

Политическая архитектура Бельгии очень сложная, но я постараюсь описать ее как можно короче и яснее. Бельгия имеет три официальных языка: голландский (на севере страны), французский (на юге) и немецкий (небольшое меньшинство из 70 000 человек на востоке). Брюссель имеет двуязычный статус. Это означает, что государственные учреждения в Брюсселе должны предоставлять услуги либо на голландском или на французском языке людям, которые, например, приходят в ратушу или в любое другое государственное или городское учреждение.

У каждого региона есть свой парламент и правительство, даже у крошечного немецкоязычного меньшинства, которое имеет свои собственные школы, радио, телевидение, суды и различные учреждения на немецком языке. 

Представляет ли собой это языковое разнообразие опасность для стабильности Бельгии как государства? 

У нашего федерального государства есть преимущества и недостатки, риски и угрозы, такие как сепаратизм …

Сильная фламандская националистическая партия, NVA, находится у власти на федеральном уровне вместе с другими умеренными партиями, поддерживающими единство. В своей политической повестке дня NVA призывает к сепаратизму фламандского региона от Бельгии. Однако после неудачи Каталонии произошел политический сдвиг. NVA теперь более склонна к своего рода конфедерализму, что означало бы два или три отдельных «подгосударства» внутри общей оболочки, называемой Бельгией. Однако причины — не языковые, а экономические. Север является более богатым и экономически динамичным чем Юг, и фламандское сообщество не хочет финансировать франкоязычное сообщество через существующую федеральную систему. В течение многих лет они жалуются: «Мы слишком много платим за франкоязычных. Мы хотим заботиться о своем собственном бюджете, а франкоязычная сторона пусть заботится о своем».

У Вас есть эта сильная фламандская партия, стремящаяся к независимости. Вызывает ли это нарушение прав человека? 

Нет, NVA уважает верховенство закона и демократию. Ни одна из основных партий Фландрии не поддерживает сепаратизм, и все франкоязычные партии выступают за единство страны. Бельгия имеет культуру политического диалога и всегда решала свои проблемы, независимо от их характера, посредством политических компромиссов, поскольку ни одна партия не имеет абсолютного большинства, и коалиция партий всегда необходима, чтобы править страной.

Может ли этот путь диалога быть решением для Латвии? 

Жители Латвии должны сами решить, ища помощь за пределами Балтийского региона, но внутри ЕС. Они могут попытаться извлечь уроки из опыта других стран, но они должны найти свое решение. Я не говорю, что Латвия должна быть федеральной, как Бельгия. Вовсе нет. Но факт состоит в том, что в Латвии происходят серьезные нарушения прав человека, обусловленные дискриминационным статусом русскоязычного меньшинства. Мы также знаем, что есть люди без гражданства, которые даже не могут голосовать. Кроме того, есть еще и нарушения международных языковых стандартов. Все это следует решать в таких наднациональных институтах, как Совет Европы и Венецианская комиссия, Европейский суд по правам человека, Европейский суд справедливости и ОБСЕ.

http://rusojuz.lv/ru/ourevents/26387-villi-fotre-v-latvii-proishodjat-sereznie-narushenija-prav-cheloveka-obuslovlennie-diskriminacionnim-statusom-russkojazichnogo-menshinstva/