Продолжим серию публикаций, посвященных вступающему в силу через три дня новому этапу замены в системе образования родного языка государственным.
Содержание предыдущих серий здесь: https://www.facebook.com/vbuzaevs/posts/2350515401895876
На этот раз речь идет о международной правоприменительной практике и нормах, в которые латвийская реформа решительно не вписывается
[1] Ст.2 Протокола №1 Конвенции предусматривает защиту права на образование всех уровней как в публичных так и в частных учебных заведениях. При этом существует обратно пропорциональная связь уровня образования со степенью его защищенности , т.е. в первую очередь защищается основное образование. Этот вывод Европейского суда по правам человека (в дальнейшем — ЕСПЧ) совпадает с выводами международных организаций, в которых подчеркнута особая необходимость использовать родной язык в образовании детей раннего возраста.

[2] Заявительница опирается на те прецеденты ЕСПЧ, когда предметом спора в рамках ст.2 Протокола №1 являлось несовпадение родного языка учащихся с официальным языком в месте их проживания. 
В двух из них (Cases D.H. and Others v. Czech Republic [GC], no. 57325/00, 13 November 2007: Oršuš and Others v. Croatia [GC], no. 15766/03, 16 March 2010) заявителям-детям было отказано в получении качественного образования на официальном языке, в трех, более близких к рассматриваемой ситуации (Cases “relating to certain aspects of the laws on the use of languages in education in Belgium” (merits), 23 July 1968: Cyprus v. Turkey [GC], no. 25781/94, 10 May 2001; Catan and others v. Moldova and Russia [GC], nos. 43370/04, 8252/05 and 18454/06), 19 October 2012) – родителям и детям — в праве обучать детей и учиться на родном языке. Во всех случаях было признано нарушение Конвенции.
В последних трех случаях ст.2 Протокола №1 применялась совместно со ст. 8 Конвенции, что позволило и родителей считать жертвами нарушения.

[3] Фактические обстоятельства в этих трех случаях существенно различаются как с делом заявительницы, так и между собой , что на наш взгляд, не является препятствием к применению обсуждаемых норм Конвенции.
В деле заявительницы возможности получения основного образования на родном языке сохранены, хотя и сильно урезаны по сравнению с ситуацией до 1 сентября 2019 года. Минимальная степень ограничения установлена законом одинаково для всех находящихся на территории государства публичных и частных школ, но каждая школа имеет право ограничения увеличить. 
В первом и втором прецедентах на получение основного образования на родном языке ограничений нет. 
В первом прецеденте искомое среднее образование на родном языке без ограничений (за исключением субсидирования государством) обеспечивается в частных школах. В деле Cyprus v. Turkey спор идет исключительно о публичных школах. 
В деле Catan and others школы с вариантом молдавского языка на основе латиницы были преобразованы в частные школы , и, несмотря на очевидные преследования, были сохранены и получали субсидии от правительства Молдовы. Кроме того, у заявителей имелась неограниченная возможность обучения на родном языке в его устной форме по месту жительства.
Во всех трех прецедентах у заявителей имелась возможность неограниченного обучения на родном языке в пределах своего государства, хотя в двух случаях территория их проживания не контролировалась правительством страны.
В двух прецедентах, когда, как и у заявительницы, были существенно ограничены ранее имеющиеся права на образование , по мнению подавляющего большинства судей (16:1) констатировано нарушение непосредственно ст.2 Протокола №1. В остальных прецедентах нарушение было констатировано лишь с привлечением ст. 14 Конвенции, и далеко не единодушно: 8:7 (..education in Belgium), 13:4 (D.H. and Others v. Czech Republic) и 9:8 (Oršuš and Others v. Croatia).
Что касается двух последних прецедентов, то сутью спора являлось право на переход представителей цыганского меньшинства из специальных школ для детей с затрудненным развитием в общеобразовательные школы, препятствием к чему, по мнению правительств. являлось недостаточное знание государственного языка преподавания. 
Дело заявительницы в данном случае им прямо противоположно: действующая система образования нацменьшинств до введения оспариваемых ограничений была вполне конкурентоспособна и востребована, знание государственного языка обеспечивалось на приемлемом уровне, а переход детей между нею и системой образования для большинства ничем не ограничен.

[4] ЕСПЧ интерпретирует ст.2 Протокола №1 Конвенции совместно с другими международными нормами, частью которых Конвенция является, учитывая также отзывы международных правозащитных структур и НГО.

[4.1] В настоящем деле применимы:
(1) Конвенция ЮНЕСКО о борьбе с дискриминацией в области образования (1960), не допускающая нарушение равенства отношения в области образования в зависимости от языка (ч.2 ст.1), защищающая в частности, качество образования (ч.2 ст.1), признающее возможность создания образовательных систем по лингвистическому признаку и частных школ (ст.2) а также право выбора родителями отвечающих их взглядам образовательных учреждений, в том числе частных школ с образованием на родном языке (ст.5, пп. «b,с»);
(2) Международная конвенция ООН о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1965), не допускающая умаление в зависимости от этнического происхождения осуществления на равных началах (ч.1. ст.1) в т.ч. и права на образование (п. “ev” ст.5);
(3) Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах защищает право на образование (ст.13) без дискриминации по признаку языка и национального происхождения, в т.ч., право родителей на выбор системы образования (ч.3 ст.13). Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам отметил, что существует твердая презумпция невозможности принятия каких-либо регрессивных мер в отношении права на образование (Замечание общего порядка № 13, пп. 45 и 47);
(4) Конвенция ООН по правам ребенка (1989) признает право ребенка на образование (ст. 28) без дискриминации по признаку языка и этнического происхождения (ч.1 ст.2), в качестве основной цели образования ставит развитие личности, талантов и умственных и физических способностей ребенка в их самом полном объеме (п. «а» ч.1 ст.29) и предусматривает защиту частных школ (ч.2 ст.29).
(5) Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств Совета Европы (1995) запрещает дискриминацию по признаку принадлежности к нацменьшинству (ст.4), предусматривает права меньшинств на создание частных школ (ст.13), изучение родного языка или получение образования на родном языке (ст.14), учет мнения нацменьшинств по вопросам, их касающимся (ст.15).
Ст.13, интерпретируется так, что государство должно воздерживаться от вмешательства в языковую политику частных школ (см. мнение ООН в п…, п. [4 (1)] а также мнение Консультативного комитета по Латвии ).
Предусмотренное ст.14 право на изучение родного языка является минимальным и безусловно предоставляемым , а право на обучение на родном языке сопряжено с рядом ограничительных условий, которые все выполнены в существующей системе образования нацменьшинств.

[4.2] Структуры, ответственные за исполнение норм (2) и (5) дали заключения по Латвии, в которых поправки к законодательству образования марта 2018 года подверглись жесткой критике и признаны подлежащими пересмотру. 
Объединенное негативное мнение выразили также три специальных докладчика ООН , перечислив все упомянутые в разделе [4.1] документы (за исключением документа (1)), а также усмотрев возможное нарушение ст. 26 и 27 Международного пакта ООН о гражданских и политических правах. Комитет по правам человека ООН усмотрел возможное нарушение этих статей пакта в заключении по предыдущему (2004) этапу реформы образования.