На открытии памятного барельефа святой Марии ажиотажа не было. Как не было и представителей городской Думы и иностранных посольств. Мероприятие прошло скромно в присутствии нескольких десятков активистов-общественников и журналистов. Спешащие мимо немногочисленные прохожие останавливались и с удивлением наблюдали за происходящим. Кто-то высказал предположение, что в гостинице «Моника», расположенной в этом доме, видимо, поселилась какая-то знаменитость. Что ж, они были недалеки от истины. Когда с памятной доски наконец было снято белое покрывало, все ахнули. Казалось, монахиня, с доброй и чуть лукавой улыбкой глядевшая с барельефа на суету, тихо произнесла: «Ну, здравствуй, Рига! Я вернулась…»

Увы, на родине до недавнего времени имя матери Марии, урожденной Елизаветы Пиленко, мало кому было известно. Она родилась в семье помощника рижского прокурора Юрия Дмитриевича Пиленко. Как выяснила местный историк, сопредседатель «Общества матери Марии» Елена Павлова, девочка была крещена в Рижском кафедральном соборе в канун Рождества Христова, о чем сохранились записи в церковных книгах. Во время крещения она чуть не захлебнулась в купели, ее с трудом спасли. Плохой знак? Действительно, жизненный путь самой необычной православной монахини, возведенной после ее мученической смерти в ранг святых, оказался невероятно богат на тяжелейшие испытания. Еще в ранней молодости Лиза была уверена, что ее ожидают страдания, мучительная смерть и сожжение. В общем, все так и случилось.

…Оказавшись в 1925 году вместе с матерью, мужем и маленькими детьми в эмиграции в Париже, Елизавета Скобцова начала посещать лекции Николая Бердяева в Православном Богословском институте. Спустя годы с его подачи она вместе с единомышленниками основала благотворительную организацию «Православное дело», поставив своей целью помощь обездоленным русским эмигрантам. В 1934 году она открыла приют в «русском районе» Парижа, на улице Лурмель, 77. Ходила по трущобам и ночлежкам, собирая бездомных и нищих соотечественников, нередко спасая их от голодной смерти, от тюрем и психиатрических больниц. Николай Бердяев назвал ее одной из самых замечательных и одаренных русских женщин: «У нее была страстная любовь к России и русскому народу, — писал Бердяев о матери Марии. — Последний период ее жизни был окрашен в цвет страстного патриотизма, который принимал крайние формы. Исключительная любовь к России, к русской земле и русскому народу делали ее часто несправедливой к Западу и западным течениям». Во время немецкой оккупации Франции были арестованы тысячи русских эмигрантов, к которым она тут же бросилась на помощь. Через французский Красный Крест мать Мария организовала сбор и отправку сотен посылок семьям заключенных. После разгрома гитлеровцами Тургеневской общественной библиотеки она спрятала на улице Лурмель личный архив Ивана Бунина, который он получил обратно в целости и сохранности в мае 1945 года. С началом массовых арестов евреев в ее приюте их прятали, изготавливали поддельные документы о крещении и переправляли целыми семьями в безопасные места. Однажды мать Мария лично проникла на зимний велодром на бульваре Гренель, куда было согнано более 10 тысяч евреев, в течение трех дней она пыталась накормить и утешить приговоренных к отправке в Освенцим еврейских детей. Невероятными усилиями ей удалось спастись самой и организовать побег четверых ребятишек, спрятанных в мусорных корзинах. Одно время в доме у матушки Марии прятали и двух советских военнопленных, бежавших из немецкого лагеря. Эти эпизоды потом вошли в советский художественный фильм «Мать Мария», главную роль в котором прекрасно сыграла замечательная советская актриса Людмила Касаткина.

По воспоминаниям современников, мать Мария никогда не теряла веру в победу над фашизмом. В своей келье она установила радиоприемник, по ночам слушала и записывала советские военные сводки, а утром на карте отмечала продвижение советских войск. Своим друзьям и постояльцам из приюта она говорила: «Я не боюсь за Россию, я знаю, что она победит. Наступит день, когда мы услышим по радио, что советская авиация уничтожила Берлин. Россию ждет великое будущее! Но какой океан крови…» В феврале 1943 года фашисты ворвались в дом на улице Лурмель. Монахини в тот момент там не было — она уехала в пригород за продуктами для своих подопечных. Фашисты арестовали ее сына Юрия Скобцова и священника Димитрия Клепинина. Чуть позже в лапы гестаповцев попала и мать Мария. Перед отправкой в Германию в 1943 году она случайно встретилась в лагере со своим сыном. Через год Юра, как и о. Димитрий, умрет от болезней и истощения в концлагере Дора, подразделении Бухенвальда. Его мать будет до самой своей гибели в лагере Равенсбрюк оказывать огромную духовную поддержку своим сестрам по несчастью. По воспоминаниям выживших узниц, мать Мария никогда не отчаивалась, она переводила на французский язык советские военные песни, и их потом тайком пели все заключенные. С особой теплотой монахиня опекала русских пленных девушек, поддерживая в них надежду на спасение. И оно действительно пришло, правда, не для матери Марии. 31 марта 1945 года она была казнена в газовой камере, пойдя добровольно на сожжение вместо другой женщины.

ВО ИМЯ ЖИЗНИ И ЛЮБВИ

В прошлом году активисты рижского «Общества матери Марии» побывали в Париже и посетили места, связанные с именем своей великой соотечественницы, ставшей святой покровительницей Франции. На дискуссии, устроенной после церемонии открытия памятной доски, участники делегации показали фильм, снятый во время их экспедиции «по следам матери Марии», рассказали о встречах с парижанами, которые когда-то знали ее лично. Среди них — Мария Александровна Струве, супруга внука русского философа и политика Петра Струве, Никиты Алексеевича Струве. «Я впервые познакомилась с матерью Марией, когда мне было 6 лет, тогда она еще не приняла постриг. Я прекрасно помню и ее сына Юру, и старшую дочь, Гаяну, которая уехала в 1935 году в Россию и через два года умерла там от дизентерии, — рассказала Мария Александровна.— После смерти моего отца, православного священника Александра Ельчанинова, мы поселились в Париже недалеко от дома на Лурмель. Жили крайне скудно. Когда у мамы совсем не было денег, то я или мой брат брали бидончик и шли к матери Марии. Она обычно стояла на кухне на цементном полу и варила большую кастрюлю супа, в который шли те продукты, что ей давали из остатков на ночном базаре. Моя сестра тоже часто ходила с ней на этот рынок… В общежитии на Лурмель люди спали даже в коридорах, и мы все были уверены, что не умрем с голоду, потому что всегда можно пойти к матери Марии. Сюда приходили и нищие, и проститутки, и городские сумасшедшие, и горькие пьяницы — она никого не выгоняла. Из бывшего гаража мать Мария сделала церковь и сама расписала ее сюжетами из жития Марии Египетской. После службы мы иногда шли к ней в комнату, и мать Мария читала нам стихи — и свои, и пушкинские. Какой она была по характеру? Знаете, у нее не было преподобного вида, она всегда была сияющая, живая, очень смешливая и веселая. Одевалась очень просто, ряса всегда немного заляпана, потому что все время приходилось убирать дом, стоять у плиты. Помню, выходит она из церкви и на ходу сбрасывает свои сапоги, чтобы побегать босиком по грязной земле…». В Париже хранятся иконы, вышитые ее руками. Последнюю икону мать Мария вышивала в Равенсбрюке на лагерной косынке. Краски раздобыла польская узница, работавшая на окраске эсэсовских рубашек, нитки удалось вытащить из обмоток электропроводов, а иглу девушки тайком вынесли из немецкой швейной мастерской…

Приехавшие к рижанам на открытие памятной доски святой Марии гости из России и Франции тоже выступили с сообщениями, посвященными жизни и творчеству великой монахини. Так, старший научный сотрудник Дома русского зарубежья им. А. Солженицына (Москва) Наталья Ликвинцева рассказала, что сейчас в издательстве «Русский путь» готовится к выходу первая часть из пятитомного собрания сочинений матери Марии. Это будет максимально полное собрание, в которое войдут ее стихи, проза, публицистические статьи и написанные ею жития святых, мистерии и богословские труды. В эпистолярном наследии главное место занимает переписка Елизаветы Кузьминой-Караваевой с Александром Блоком. Доцент Страсбургского университета Татьяна Викторофф свое выступление посвятила дружбе Елизаветы Юрьевны с Николаем Бердяевым и ее путешествию по Прибалтике, совершенному в 1932 и 1935 годах. Она посетила женские монастыри и обители, участвовала в дискуссиях по церковным вопросам, выступала перед молодежью в студенческом кружке с рассказом об Алексее Толстом, с которым тоже была дружна. По возвращении в Париж деятельная монахиня опубликовала в «Современных записках» пять глубоких по содержанию исторических очерков, посвященных церковному укладу и жизни православных в Прибалтике.

Остается добавить, что модель рижского барельефа была изготовлена известным латвийским скульптором Геннадием Степановым, воплотил ее в камне Виктор Ванюков, руководил проектом ведущий латвийский художник, медальер, автор современных латвийских монет Янис Струпулис. Как рассказал журналистам автор проекта, о матери Марии он впервые услышал еще в 1980-е годы, когда работал над циклом медалей поэтов Серебряного века. По его словам, это не только мощная историческая фигура, но и пример высокого экуменического звучания: «Мать Мария никогда не смотрела не то чтобы на национальную или конфессиональную принадлежность, она совершенно одинаково относилась к людям разных взглядов: когда нужно было помочь, для нее не существовало ни различий, ни условий. Это была безграничная и безусловная любовь к людям».

С открытием памятной доски рижан поздравили краеведы из Анапы от Краснодарского краевого общества «Православное дело» им. матери Марии. «Сегодня ее имя принадлежит всему миру, она показывает своим жизненным примером, что есть истинные ценности, за которые можно и нужно сражаться и даже идти на смерть. Вся ее жизнь — это подвиг во имя человека, во имя православия, во имя жизни и любви. Нам предстоит еще много сделать для сохранения памяти о ней и ее трудах. И сегодня мы рады сознавать, что еще в одном уголке земли — на берегу древней Даугавы — отмечено еще одно место, связанное с именем нашей великой святой. А это значит, что она уже в третий раз вернулась к жизни. И мы уверены, что навсегда», — написали краснодарцы.

https://rusmir.media/2012/05/01/podvig?fbclid=IwAR2DjsuiqRxCaglcsY0gIVmSOmp8iLDTs1J1KFwNzGYsImraL_NmLgUMO9k